Сашкино наследство. Кадрия Расиловна Хабибуллина

детьми, то придя домой я поняла, что в опечатанный кабинет заходили и не раз. Причем прямо в ботинках. Мне стало так противно и неприятно. Я еще раз убедилась, что квартиру надо продать, правда после того, как следователи закончат свою работу. Даже спустя 2 месяца они продолжали работать в его кабинете. Однажды, когда я пришла в квартиру, я услышала голоса. Я влетела в комнату: «Почему вы приходите сюда, как к себе домой. Это частная собственность?».

      Двое людей подняли на меня свои головы. Один продолжил скачивать что-то с компьютера, а другой тихо сказал: «Вам еще повезло, что квартиру не опечатали. Здесь очень –очень много информации, поэтому мы до сих пор работаем». Я смолкла и только тогда осознала, что стою в той самой комнате, где повесился мой Сашка. Я не была здесь с тех самых пор, как это все произошло.

      В кабинете все было так, как будто Саша только что вышел из него: стоял открытый ноутбук, на кресле небрежно свисал его свитер. Все было как обычно. Как будто и не умер мой Сашка, не покончил с собой, а вот-вот войдет в кабинет и примется меня журить за то, что я без спроса вошла в его кабинет. Хотя, что в сущности должно было измениться? Миллионы лет люди умирают, и не такие, как мой успешный Сашка, а намного –намного поважнее: и Гитлер умер, и Сталин, и Наполеон … и ничего после не изменилось: я не говорю, конечно, о политике и геополитике. Я о вечном: о небе над нами, о траве под ногами. Боже, я, кажется, начала говорить стихами. Ведь ничегошеньки не изменилось: за окном кабинета так же стоит ясень, дамочка средних лет так же выгуливает свою собачку, которая безбожно гадит. Может, Сашкино любимое кресло должно было как-то по- особенному заскрипеть? Или, может быть, его любимая золотая рыбка, подобно своему хозяину, должна была испустить дух…. Я подошла к аквариуму, заглянула в него: нет! Рыбка была на месте, и вполне себе даже довольная жизнью: мне даже показалось, что она немного разжирела. Нет, ничего не изменилось. И хотя, мы все прекрасно знаем, чем закончится жизнь каждого из нас, все равно смерть близкого человека повергает нас в шок, как будто мы и не знали никогда, что после жизни бывает смерть, и что когда-то наши близкие уйдут …. Но не так рано.

      Переделать кабинет в свою спальню я не успела. Последовавшие за смертью события готовы были лишить меня не просто кабинета, а всей квартиры. Как говорится, беда не приходит одна, или «пришла беда отворяй ворота».

      На следующий день мне позвонил директор фирмы, в которой трудился мой супруг.

      – Извините, что беспокою, но, мне необходимо с вами встретиться, – Петр Николаевич говорил тихо, но очень серьезно.

      –Хорошо, я подъеду через час, – я была дома, начинала разбирать Сашкины полки в шкафу. Я не могла смотреть на его вещи. Решила убрать их куда-нибудь, чтобы изредка доставать и вдыхать его запах.

      В офисе, где работал мой муж, я никогда не бывала. Он меня туда не приглашал, да и я не очень-то и просилась. Вообще, мне казалось, что айтишники – это такой своеобразный, умный, но чудаковатый народ, который сидит за ноутбуками, в длинных шерстяных свитерах, в очках, с грязными