Сашкино наследство. Кадрия Расиловна Хабибуллина

нет такого айтишника, как Саша … – он замолчал.

      – Я все поняла. – Лера встала и собиралась покинуть кабинет.

      –Постойте, – он подошел к ней. – Простите, что так получилось.

      –Конечно, я вас прощаю, – она вышла из кабинета.

      Сердце учащенно билось, она не знала, что ей делать, и вообще, что за кредит на нее повесили. Но она точно никуда не ходила и ничего не подписывала, и вообще никогда не слышала о проекте.

      Все было как в тумане: управляющий банком и специалист, выдававший кредит, показывают ей договор, показывают копию ее паспорта, который она, якобы, сама вручала специалисту, показывают ее подпись.

      – Послушайте, я вообще о вашем банке слышу в первый раз, я никогда здесь не была и ничего не подписывала, – Лера срывается на слезы.

      – Ну, я не помню, прямо на 100%, но девушка была очень похожа, и паспорт был. – Специалист смотрит на Леру и пытается вспомнить тот день.

      Мне кажется, что я, как во сне. Мы идем все вместе смотреть камеры наружного наблюдения: и я действительно вижу Сашку, моего мужа, с какой-то девушкой, правда, лица ее не видно ни на одной камере.

      – Это не я. – Я понимаю, что говорить бесполезно, что мне никто не поверит и не простит пару миллионов.

      –Извините, у нас на руках бумаги. Мы ничем не можем вам помочь. Ежемесячно вы должны выплачивать по 80 тысяч рублей. – Управляющий закрывает папку и кладет ее на стол. – Иначе пойдут пенни, а потом опись имущества.

      –Да у меня нет имущества, у меня квартира в ипотеке .. и двое маленьких детей… – я начинаю реветь. Мне приносят валерьянку, потом еще какое –то успокоительное. Меня трясет, управляющего, видимо, тоже. Он понимает, что я не смогу платить, что эти миллионы, они просто пропали для банка.

      – Давайте, вы пойдете домой, успокоитесь, а мы тоже соберем комиссию и подумаем, что можно сделать, – он говорит тихо, но убедительно. А мне сейчас только это и нужно.

      На улице дует ветер, меня пробирает до самых костей. Живот мучительно сводит от боли. Эти нервы. Стрессы. Сейчас только не хватало, чтобы гастрит перерос в язву. Лера добирается до дома. Ее выворачивает. Живот просто сводит.

      Она кое-как добирается до телефона.

      –Алло, мам, пожалуйста, выручи меня. – Из глаз текут слезы. Как надоело, как надоело обращаться за помощью. – Мама, что-то меня живот прихватило. Пожалуйста, забери ребят из сада.

      И вот она такая родная и близкая мама сидит рядом: я рыдаю, мальчики играют в другой комнате.

      –Так, выход только один: идти к родителям Саши. – Мама, конечно, меня жалеет, но ее мысли где-то далеко.

      –Да меня на порог не пустят.

      –делать, нечего. Надо идти. – Дочь, ты извини, мы сегодня в театр идем. Я бы посидела, но не могу, – мама встает и идет прощаться к мальчишкам. Боже, и это моя мать. Ей всегда было плевать на нас, но, чтобы вот так вот: откровенно и подло – это впервые.

      Я сварила кашу, накормила детей, постирала белье, уложила их спать. Мельком заметила цветы, которые, не поливала,