ИЛИ́Я. Константин Робертович Кулиев

медный сосуд. – Нужно двигаться вперед, не так ли?

      – Что ты там бормочешь? – недоуменно переспросил Гл герой.

      – Знаешь, почему человеку так трудно себя убить? Потому что он слишком слаб, чтобы идти дальше. А ведь, только покончив с собой, возможен переход души на новый уровень.

      Последние слова прозвучали, и Гл герой почувствовал внезапный прилив ужаса, будто бы душу его ошпарили кипятком. Ему стало дурно, но виду он не подал. Сердце беспорядочно клокотало. В эту минуту он не узнавал своего товарища и, казалось, очутился в какой-то западне. Все стало как в тумане. Мысли смешались. Он уже подошел к другу, и осталось только протянуть руку и отвести того подальше от обрыва крыши. Сознание Гл героя перешло в автономный режим. Так происходит, когда человек испытывает резкий всплеск адреналина. Он перестает мыслить рационально и руководствуется лишь рефлекторным анализом, т. е. поступает инстинктивно.

      – Так, стой! Подожди! Дай руку… – это все, что в приступе паники сумел выдавить из себя Гл герой. Но он по-прежнему не выдавал своего страха. Голос его прозвучал сдержанно и властно.

      Друг повернулся к нему лицом. Гл герой чуть было не отпрянул, но сдержался. Лицо товарища выражало безумие: от кривой улыбки веяло чем-то зловещим, низкий лоб искрился потом, а потухшие глаза казались совершенно чужими.

      Гл герой протянул ему свою руку – тот взялся за нее. Юноша почувствовал, что холодные пальцы товарища сдавливают его запястье. И тут он, совершив последнее над собой усилие, выпалил:

      – Твою ж мать, не пугай меня так! Перекурил что ли?! – только лишь Гл герой договорил эти слова, как второй резким движением сделал шаг в сторону пропасти и, оттолкнувшись от края крыши, мертвой хваткой потянул его за собой вниз.

      Оба скрылись за обрывом… Раздался глухой металлический звук и звон стекла. Гл герой упал на спину: прямо на соседский внедорожник, припаркованный под карнизом. А вот другу его повезло меньше: тот насмерть расшибся об асфальт, и кровь его прыткой струей брызнула на новенькую автомобильную покрышку.

      V

      – Почему люди творят зло? – раздался мужской голос из темной гущи первых рядов.

      Гл герой расслышал вопрос, но не сразу среагировал на него. Он стоял перед зрителями на краю сцены, погруженный в свои извечные, таинственные думы. Лишь некоторое время спустя, когда уже задавший вопрос зритель смирился с тем, что ответ на него он, вероятно, не услышит, мужчина, не поднимая своего утомленного взора, произнес:

      – Хороший вопрос… – и, выдержав еще одну небольшую паузу, прибавил, – боятся.

      На сей раз подхватил женский ласковый голосок примерно с того же ряда:

      – Чего? – нежные нотки его взыграли и тут же растворились в общем безмолвии, словно их и не бывало.

      Гл герой в этот момент будто бы сам спрашивал у себя ответ на этот вопрос и, словно убеждаясь в его истинности, не спеша делился своим внутренним откровением с аудиторией:

      – Лишиться того, к чему