Путями ветра. Ольга Казакова

прискорбные события и скоропостижная смерть отца Андреа так потрясли всех нас, что никто не успел опомниться прежде, чем распоряжением из Рима был назначен новый глава нашей общины, и во многом был он гораздо хуже покойного отца Андреа.

      Напрасно ожидал я гонца от ее светлости, герцогини Лучии, чтобы обратиться к ней с просьбой оградить меня от возможных преследований со стороны нового настоятеля – отца Биндо, но ни гонца, ни каких-либо известий от нее так и не приходило.

      Наступила зима, а в тот год она выдалась на редкость ненастной и холодной, так что и речи быть не могло о том, чтобы покинуть обитель раньше начала марта. И вот, продолжая выполнять со всем рвением свои обязанности и предаваясь молитвам не менее горячо, чем раньше, я все же осмелился заняться предосудительной работой, которую приходилось мне скрывать ото всех, включая и моих братьев. И если бы кто-либо из них донес отцу Биндо о том, чему посвящал я свои бессонные ночи, когда все думали, что я истязаю свою плоть бичеванием, думаю, не суждено было бы мне миновать костра. Но вот чему научился я довольно скоро, так это совершать два дела одновременно – покуда язык мой громко читал молитвы, коих я знал наизусть превеликое множество, я успевал не только разобрать, но записать все то, что видели глаза мои в свитке, который я хранил между камнями под самым потолком моей кельи. Единственный, кто еще мог бы выдать меня, – это старый требник, доставшийся мне в наследство от отца Андреа. Его-то, пожертвовав его святым содержанием, я и использовал вместо хранилища, в котором держал все то, что мне удавалось переписать при свете сальной свечи, немилосердно чадившей и дававшей слишком мало света, его же использую я и сейчас для своей последней исповеди.

      Примечание Рутгера Райна

      Спроси меня, как смог я отыскать клад этого благочестивого отца? Просто я заприметил кусок кожи, торчавший между камнями… для этого не нужно слишком хорошо знать историю, достаточно только хорошенько присматриваться к тем местам, на которые никто не обращает внимания… правда, потом знания истории мне все-таки кое-где пригодились.

      Похоже, этот безвестный гений на свой страх и риск умудрялся соскребать текст с листов молитвенника, чтобы продолжать свои записи. Откуда мне стали известны такие подробности? Да все оттуда же – среди страниц пергамента попались вырезанные ножом книжные страницы, на которых и было нацарапано это «предисловие». Изучив их, я обнаружил под текстом Литанию Смирения и Литанию Драгоценнейшей Крови Иисуса. А вот весь остальной результат его работы, видимо, пропал бесследно. Может быть, братья, осмотревшие его келью после его смерти и увидавшие, с каким преступным пренебрежением он позволил себе обращаться со священной книгой, немедленно уничтожили все следы его деятельности? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что «еще одним бесценным подарком», которым его наградила герцогиня и который она велела прятать подальше от любопытных взоров, были краска для письма и костяное перо. И чем, ты думаешь, объясняется