Москва – Таллинн. Беспошлинно. Елена Селестин

снимков, как ему показалось, складывалась в орнамент, в короткую линию знаков. Но Ядранка так доверчиво смотрела, – и действительно, было уже поздно.

      – Зайду в мастерскую минут на десять – и провожу, – пообещал Стас. Он отозвал мать в коридор:

      – Дать тебе денег, ма?

      – У меня есть, только противно быть склеротичкой. Хотела купить два билета в Черногорию, для себя и для Нинки, значит, пока не судьба.

      – Сейчас там жарко, но если надо – возьми.

      – Яца! Стасик тебя проводит, – сказала Варвара громко сладким голосом.

      Интересно, Ядранка действительно тихоня или прикидывается? Забавная ситуация, – рассуждал Стас, ненадолго вернувшись к работе, – мать пригласила девушку, можно сказать, из далекой европейской деревни. Девушка кровь с молоком, по-русски изъясняется не очень, и мать, похоже, надеется, что я должен увлечься. Смешная…кажется, акцент Ядранки делает ее более привлекательной в моих глазах. Ну, молодость, ну характер хороший, наверное. Сегодня сходила в салон и заметно преобразилась. Это означает, что я ей нравлюсь, или что ей нравится – жить в Москве? Общаться с моей матерью? Стас убедился, что думает о постореннем и на небесных снимках ничего не видит. Он аккуратно убрал негативы и отпечатанные снимки. НЕБО он фотографировал по старинке, на пленку.

      – Ядранка, Стасик может тебе рассказать о Москве, – напутствовала Варвара. – Идите через Патриаршие на бульвары, посидите в кафе. Если загуляетесь допоздна, Яца переночует в гостевой.

      Во время прогулки на каждую его реплику Ядранка произносила «исто» «правильно». Стасу это скоро надоело.

      – Выпьем кофе? – предложил Стас. – Или по бокалу вина?

      – Вина.

      В кафе на Бронной, расслабленно устроившись в глубоком кресле, Ядранка заулыбалась.

      – Ты во время войны жила в Черногории? – спросил Стас.

      – Зачем? В Белграде жили.

      – С родителями?

      – Да, так, – ответила Ядранка, подумав.

      – А страшно было, когда бомбили Белград?

      – Нет, – Ядранка смотрела ему прямо в глаза, и Стас заметил, что зрачки ее расширены. – Мы само тако – ручили, когда бомбили, шатались! Ништа. Потом ушли оттуда.

      – Как это ушли?

      – В Церногору. Монтенегро.

      – Вы уехали из Белграда?

      Она молча кивнула. Стас, привыкший смотреть на лица профессионально зорко, увидел, что ее глаза сверкнули, на мгновение проявилось лицо разгневанной цыганки, – но тут же особенный взгляд был погашен.

      Такси для Ядранки поймали на Тверском бульваре. При прощании она не торопясь поцеловала его в губы. От неожиданности Стас не ответил, ошарашено следя за тем как рука девушки гладила его живот, скользнула по рубашке, теплые пальцы пробрались за ремень.

      Возвращаясь домой пешком, Стас не мог понять: ему смешно? польщен? Да нет, что ему Яца-Ядранка, тихий омут ядранский, надо забыть о ней. И как забудешь, если стараниями матери она теперь из их квартиры не вылезает? Засыпая подумал: а если и вправду, жениться на такой почти молодой девушке, родить с ней двоих или троих,