Проклятая статуя. Елена Казакова

исполнить родительский долг, потому что не уберёг её от беды, от предательства сестры и ранней гибели. В жизни Тии не было весны, любви и радости материнства. В этом моя вина и твоя тоже.

      Начавший сомневаться в правильности своего поступка, маг помрачнел и взглянул в безмятежное лицо статуи, а хозяин замка сказал:

      – Ты ни в чём не разобрался и покарал ангела, позволив демону жить.

      – Чего ты хочешь? – спросил Январи.

      – Справедливости, – потребовал Хардок.

      – Какой?

      – Ты обещал, что Тимилия сможет жить, если ей принесут клятву верности, оросив статую кровью, – напомнил граф.

      – Да, но это невыполнимое условие. Никто не полюбит камень и никогда не поклянётся ему в верности.

      – Я молю Создателя, что бы он сжалился над моей девочкой. Ты, получив доказательства её невиновности, должен исправить ошибку и Тию полюбит такой же добрый и справедливый человек, как она сама, я уверен. Хочу, что бы, когда это произойдёт, Тилия не оказалась одна. Ты должен дать ей силу и защиту, способную уберечь мою дочь от любого врага и демона, каким бы сильным и коварным он ни был. Обещай мне.

      – Не верю в то, что Тимилия невиновна, – возразил маг.

      – Обещай, – настаивал отец девушки и, разволновавшись, закашлялся.

      Платок Хардока окрасился кровью, когда он приложил его к губам.

      – Хорошо. Если всё так, как ты говоришь, то я передам Тилии свою силу и знания, придя к часовне, когда сам буду умирать. С позволения Творца твоя младшая дочь станет могущественным магом и никто, в том мире, где Тия окажется, не сможет ей противостоять, – пообещал Январи.

      К Хардоку подошёл слуга и сообщил о приезде Радексны. Граф, приказав подготовить для дочери покои, сказал магу:

      – Завтра на заре я приведу Радексну, ты ведь сможешь увидеть её мысли, и значит, всё поймёшь, а сейчас отдыхай. Для тебя уже приготовлена комната с отдельным входом в левом крыле замка. Я живу в башне, и ни слуги, ни моя дочь тебя не увидят.

      Только растаял туман, поднимающийся от озера, как Хардок и Радексна, пройдя по парку, и отворив калитку, направились к часовне.

      – Зачем ты меня сюда привёл? – недовольно спросила красивая женщина.

      – Разве приехав, ты не хочешь навестить сестру? – спросил отец.

      Поморщившись, Радексна промолчала, понимая, что ей старику во многом придётся уступить, и пошла за ним.

      – Тимилия любила эту поляну и озеро. Хорошо, что Тилия покоится здесь, правда? – проговорил Хардок, взглянув на статую.

      Не желая задерживаться у склепа, Радексна разозлилась, а когда отец к ней повернулся, согласилась. Январи, выйдя из-за дерева, показался графу и снова спрятался. Подойдя ближе к магу, Хардок, присаживаясь на скамью, что он сам приказал вкопать в землю напротив статуи, спросил:

      – Как ты живёшь? Муж добр к тебе?

      – Да.

      – А дети, здоровы?

      – Да.

      – У тебя две дочери. Кого из них ты больше любишь?

      – Они для меня равны, – хмурясь, ответила Радексна.

      – Странно…