Под созвездием Козерога. Л. Г. Григорян

таки аналитик за рулем. Вот только чего ты вчера нарисовался в кафе, если ваши псы ждали нас? – отреагировал на его вопрос я.

      – Тебе кто дал право служащих милиционеров псами называть?

      – А ты сам подумай, кому в голову придет мысль посылать на такое задание умного? Я думаю, нам с тобой не следует заниматься словоблудием.

      Он здорово обиделся и стал провоцировать на скандал.

      – Ты совсем обнаглел, ты вообще кто такой? Шваль, отброс, подумаешь, водитель КамАЗа, ты, наверное, считаешь себя выше нас.

      Какой у него был акцент, не описать.

      – Дело в том… – попытался я объясниться.

      – Заткнись, не доводи, – и выругался на осетинском – я уже говорил, что этот язык мне не знаком.

      – Дело в том, что твой родной язык осетинский, а мой русский. Поэтому мне легче излагать свои мысли вслух, чем тебе. Ты вон, даже пытаясь унизить меня, обошелся двумя словами, остальное на осетинском.

      Он замолчал и уже слушал меня, понимая, что не прав.

      – Вот простой пример. Самое длинное матерное выражение, которое ты можешь сказать на русском языке, – это будет четыре или пять, в крайнем случае, семь слов, где-то так. Правильно, что молчишь.

      – Ну и что?

      – А я произнесу тебе матерное выражение в тридцать слов.

      От удивления он посмотрел в зеркало:

      – Да ладно, врешь.

      – Нет, не вру, но если честно, то больше, по-моему, тридцать шесть слов.

      – Откуда? Ты сам придумал?

      – Нет, в книге вычитал, – ответил я. – Если память не изменяет, это в книге Симонова «Морской характер». Я как раз это имел в виду, что тебе со мной тяжело тягаться. Зато на осетинском ты победишь. Так кто пора извиняться, покажи свою интеллигентность.

      – Ладно тебе, не обижайся, – вместо извините, ответил он.

      Мы подъехали к зданию МВД. На входе дежурный спросил у меня документы, но документов у меня не было, он позвонил куда-то, ответил «Есть!», положив трубку телефона. Обращаясь к нам, сказал:

      – Вам на второй этаж, кабинет двести четырнадцать.

      Мы поднялись наверх, в приемной сидел капитан.

      – Григорян? – спросил он.

      – Да, – ответил я.

      – Вы проходите, а ты, – он обратился к моему сопровождающему, – останься здесь.

      Я, ковыляя, прошел в кабинет. Там оказалось два генерала.

      – Проходите, – сказал мой знакомый офицер, – присаживайся.

      – Долго еще хромать будешь? – с иронией спросил второй.

      Не обращая внимания на его иронию, я ответил:

      – Думаю, еще долго придется хромать.

      Мой знакомый что-то сказал на осетинском, и оба стали разглядывать меня.

      – Вам чай или кофе? – спросил меня знакомый мне генерал. Потом, обратившись к своему коллеге, сказал: – Разрешите Вас познакомить, товарищ зам. министра. Тот деловито покивал головой:-Давно хочу познакомиться с человеком, который приехал к нам в гости, а вот местных законов и уважаемых людей нашей республики уважать не хочет. Итак, перед нами Григорян Левон, уроженец города Баку. Про службу сказать ничего не могу, закрытая информация,