Вместо сердца – пламенный мотор. Реинкарнация Победы – 2. Михаил Маришин

этот человек со знакомым голосом его отец.

      – Привет, малыш! Не узнал? Вот папка теперь такой. И был то не красавец, а теперь ещё и пятно на пол-лица.

      – Это пройдёт со временем, не беспокойтесь, – поспешил успокоить моих вошедший следом врач. – Ожоги были серьёзные, больше всего пострадали ноги и ягодицы, да ещё ранение в плечо осколками камней, но теперь всё уже позади, хотя шрамы на ногах, наверное, останутся. А лицо скоро нормального цвета будет. Можете сейчас полчаса пообщаться, а потом будьте любезны на процедуры.

      – Рассказывай… – взял я за руку севшую ко мне на кровать Полину, едва только доктор закрыл за собой дверь.

      – А поцеловать?

      Я мигом исправил упущение, попытавшись тут же за него оправдаться.

      – Знаешь, я здесь весь уже извёлся без новостей. Врачи говорят, не надо волновать. То, что я без информации волнуюсь ещё больше, их не беспокоит.

      – Да что рассказывать-то? Вы как уехали, мы за вами потянулись, да грохот услышали, поэтому до темноты отстаивались за деревьями. Потом по вашим следам двинулись и увидели, что произошло. Не дай боже ещё раз такое… Хорошо, ночь была, особо не рассмотришь… Но я как чувствовала, что выбрался ты, думала всё, сейчас тебя наши найдут. Седых отправил мужиков в разведку, а бабы всю ночь пути ремонтировали, разбирая их позади бронепоезда и перенося вперёд. Утром с боем прорвались в порт. Как, чего – не скажу, сидела внутри и ничего не видела. Из Батума нас на военном корабле перевезли в Новороссийск. Раненых в больницу, а нас, здоровых, отправили по домам. Куда мне было деваться? Решила, отвезу Петю домой и оставлю с Машей, а сама вернусь тебя искать. Приехала, а там меня чекисты в оборот взяли, про тебя выясняли, душу всю вытрясли. И ехать сюда не могла, потому что подписку дала. А как они от меня наконец отстали, телеграмма пришла, что ты в Севастополе, приезжайте, мол, забирайте. Я подхватилась сразу, даже записку забыла крёстным оставить. Вот мы и здесь. Еле доехали за две недели, на железной дороге ерунда какая-то, все пассажирские поезда отменили, пришлось с воинскими добираться, да не все подсаживают. Говорят – приказ. А ты как?

      – А что я? Я три недели назад только в себя пришёл. Общаться ни с кем не дают, газет тоже. Раньше хоть чекист пару раз приходил по поводу гибели броневагона. Обещали через неделю выписать.

      – Ой, а где же я с Петей всё это время буду?

      – А со мной. Договорюсь, чтобы тебя сиделкой оформили. Заодно и отпуск мой на море догуляете. Да, малыш? – посмотрел я на по-прежнему недоверчиво смотрящего на меня сына. – Ты не испугался?

      Петя сначала закивал, соглашаясь на морские купания, а потом, без паузы, начал отрицательно мотать головой.

      – Испугался, конечно, – ответила за отпрыска жена, – он и говорить-то с тех пор стал очень мало. Пройдёт со временем. Только ты, пожалуйста, больше нам такого не устраивай. Ни на какие моря я больше ни ногой! Ни за какие ордена и прочие коврижки!

      – Ты о чём?

      – Так тебя за захват бронепоезда