За веру, царя и Отечество. Сергей Горбатых

подошла высокая сухощавая женщина. – А кто этот очень милый молодой человек?

      – Это мой сын, Владимир! – почему-то нервничая, произнёс Юрий Михайлович.

      Анастасия Михайловна поцеловала племянника в щеку:

      – Добро пожаловать в мой дом! – торжественно сказала она, – стол уже накрыт. Подождите, подождите.

      Тётушка вдруг остановилась и долго молча и пристально рассматривала Владимира. Тот от растерянности покраснел. Юрий Михайлович не тоже не мог понять, что происходит.

      – Боже мой! Боже мой! Это невероятно! – всплеснула руками Анастасия Михайловна и сняла со стены фотографию в резной рамке.

      – Смотрите это же одно лицо!

      Владимир посмотрел на фотографию. На ней был он, только в женском платье и с бантом в косе.

      – Здесь мне шестнадцать лет! – пояснила Анастасия Михайловна.

      – И мне уже исполнилось шестнадцать… – поражённый увиденным, прошептал Владимир.

      – Действительно, похоже брат и сестра близнецы! Никогда не обращал внимания на это сходство! – удивлённо протянул Юрий Михайлович.

      За обедом брат и сестра после долгих лет разлуки вели очень напряжённый диалог. А основном говорила Анастасия Михайловна.

      Володя не вникал в суть их беседы. Он рассматривал огромный зал, где был накрыт большой стол. На стенах – картины фламандских мастеров, в углах – скульптуры. Потолок был покрыт фресками. Владимира раздирало от любопытства, что же там изображено. Но он не мог задрать голову за столом и смотреть на потолок Это являлось признаком полного отсутствия элементарной культуры.

      За обедом им прислуживали повар Жан, худой мужчина лет сорока пяти, ужасно говорящий по – русски и Клавдия, расторопная молоденькая девушка.

      Затем Юрий Михайлович взял извозчика, и они с сыном поехали в Первый кадетский корпус, располагавшийся в двухэтажном здании розоватого цвета на Васильевском острове.

      Пока у Владимира в канцелярии принимали все документы, Юрий Михайлович в кабинете директора корпуса генерал-майора Григорьева подписал бумаги о том, что обязуется платить за учебу своего сына пятьсот пятьдесят рублей в год, а также нести все дополнительные расходы по его обмундированию.

      – Меня приняли! – с восторгом сообщил Володя отцу, когда они вышли на улицу.

      – Поздравляю тебя, сын! На какое число тебе приказали прибыть в корпус?

      – К девяти утра 24 августа.

      – Очень хорошо! Сейчас я отвезу тебя к твоей тётушке, а сам поеду на вокзал. Мне надо возвращаться домой. Сам знаешь сколько у меня дел. С тобой уже встретимся на Рождество. Не забывай писать письма.

      Володя вернулся в особняк к Анастасии Михайловны с неприятным чувством. Ведь с самого детства он слышал от отца самые нелестные о ней отзывы.

      Тётушка встретила его с искренней радостью. Уже был накрыт ужин на две персоны. Прислуживала Даша, молчаливая служанка лет двдцати семи.

      Владимир чувствовал себя очень напряжённо до тех пор, пока Анастасия Михайловна вдруг не обратилась к нему на французском языке.

      – Володинька, все