Избранное. Владимир Бурлачков

она старалась выбросить его из головы. Но уж очень хотелось узнать, как у него, да что. И получилось ли с этой? Не удержалась и позвонила.

      – Это ты? – грустно сказал Садовников. – Ну, чего у тебя?

      – Все то же самое, – ответила она.

      – И у меня не больно весело, – сказал он.

      – А твоя как? – спросила она, набравшись решимости.

      – Не знаю, – ответил он. – Давно не виделись.

      На следующей неделе она пригласила его к себе, накормила всем, что смогла приготовить, и положила руки ему на плечи, когда он собирался уходить.

      Он дотрагивался до нее неловко и грубо, и она не испытала к нему нежности. Она поняла, что почти не знала его. Для нее он был соткан из реплик, обрывков телефонных разговоров и ее собственных мыслей о нем. Ей даже показалось, что на самом деле эти реплики принадлежали не ему. Просто со временем все так перепуталось.

      Он спал, повернувшись к стене, а она стояла у приоткрытого окна, курила и думала о том, что искать кого-то другого у нее уже нет ни сил, ни времени.

      Постельная сцена

      Она приоткрыла глаза, заметила, что он проснулся, и повернулась к нему. Прижалась, что-то промурчала и закинула на него ногу. Он улавливал спокойное теплое дыхание. Ему было приятно чувствовать на себе ее бедро.

      В полусне перемешались нежность и желанность ее близости, и было осязаемым их взаимное стремление друг к другу.

      Он перевернулся на бок, положил руку под ее сбившуюся ночную сорочку, провел ладонью по гладкой, чуть влажной коже.

      Она качнула головой, не открывая глаз, обняла его за шею и дотронулась губами до его подбородка.

      В этой дреме и ласке они долго лежали почти неподвижно, и единственное, чтобы их сейчас устроило – безвременье.

      «Никогда бы не поверил, что так может быть», – думал он. Но есть наяву и способно так нежить и убаюкивать теплотою. Конечно, эта женщина – только одна на белом свете, и странно было бы сравнивать ее с другими. Она оказалась с ним после всех его поисков и утрат. И здорово, что они стали так нерасторжимо дороги и необходимы друг друга. Стоит ему дотронуться до нее, и она становится гибкой и мягкой, отзываясь нежностью на каждое его прикосновение.

      Это утро так походило на все предыдущие, когда они просыпались рядом. И опять было невозможно не прикасаться к ней губами и не вести подушечками пальцев по ее коже; и опять сладко было чувствовать, как она стремится прижаться к нему невозможно близко.

      Ни у одного из них не хватило воли подняться с постели первым. Только понимая, что день опять рушится, что они никуда не успеют и окажутся в сплошных неприятностях, они вставали. И, одеваясь, прижимались друг к другу и подолгу стояли вместе.

      Она раскрыла глаза и прошептала:

      – Проспали?

      «А, не жалко, – подумал он. – Все равно это только раз в жизни, и, значит, для меня самое главное».

      – Проспали, да? – переспросила она.

      – Полежим еще чуть-чуть, – сказал он.

      – Не опоздаем? – спросила она.

      – Ничего страшного, – сказал он и замолчал.

      Он