Тень в море. Наурызбек Али

не увидел. Золотистые лучи утреннего солнца падали на сад. Разноцветные лепестки словно омывались светом и напоминали крылышки бабочек, готовящихся к полету. Я схватил один из них, желая сорвать, но, приблизившись, ощутил насыщенный аромат, исходящий от него, и отпустил свою руку. Я присел так, чтобы цветы доставали до моей шеи, и я мог вдоволь насладиться запахом сада. Этот разноцветный рай был усладой для глаз и лекарством для души.

      – Наверное, посадивший их человек очень красив душой, – пробормотал я. – Ведь чтобы создать такое, недостаточно быть просто богатым, надо еще возлюбить жизнь.

      – Что ты уселся? – спросила Молли.

      Она держала охапку цветов в руках, которую едва удерживала.

      – Помогай давай.

      – Не могу, – ответил я виновато.

      – Что значит не могу? Просто оторви от земли и собери в руки, – продолжала она настаивать.

      – Не могу, потому что грех убивать такую красоту. Я их полюбил, и потому мне хватит и того, что я смотрю на них. Не дотрагиваюсь, не отрываю, не убиваю, а только вижу, как они цветут и радуют мои глаза.

      На нее мои слова никак не подействовали. Она приказала мне взять те цветы, которые она уже собрала, и идти к машине, что я и сделал. В салоне стало душно от резкого запаха, и я открыл окно. Брат все еще крепко спал. Через несколько минут появилась Молли с еще большей кучей цветов.

      – Не смотри на меня так, Матрос, – сказала она оправдывающимся тоном, – они все равно здесь завянут, хотя бы так послужат кому-нибудь.

      Я промолчал. Спустя полчаса мы уже были в городе. Первым делом я отвез Молли домой и помог ей донести цветы до двери.

      – Вот, возьми, – сказала она, прощаясь, и дала мне несколько лилии, – подаришь маме.

      Я молча взял их и направился вниз.

      – Не надо меня осуждать, Матрос, – крикнула она вслед. – Если ты думаешь, что им лучше подыхать в скучном поле, будучи одними из множеств таких же цветков, но естественным образом, то я считаю, что делаю им одолжение, подарив им возможность засиять на короткий, но незабываемый миг, и тем самым остаться в памяти увидевшего их человека. Я бы выбрала то же самое, если бы родилась лилией.

      Она смогла меня удивить. Ее вчерашний танец на крыше машины, ее слова о том, что мы вечно останемся в памяти друг у друга, ее пение без фальши, ее искренние эмоции, ее безрассудные действия, ловкость, с которою она вскарабкалась на те заборы, а теперь эти слова произвели на меня впечатление.

      – Я бы тебя ни за что не осудил Молли, потому что знаю, что у тебя благородное сердце, и все, что ты делаешь, ты делаешь от сердца одного, – ответил я и сошел дальше вниз по лестнице с улыбкой на лице.

      Я сел в машину. Уже не было сил бороться со сном. Брат так крепко спал, что я думал, не пропустить ли ему работу сегодня. Но я представил, как он, проснувшись разозлится на меня, и легонько дернул его за рукав.

      – Что? Уже приехали? – пробормотал он сквозь сон.

      – Ты пропустил самое интересное, – ответил я.

      Он приподнялся. Похрустел шеей и сказал:

      – Самое интересное ты только что перебил.

      Я