Снежные обозы. Виктор Ростокин

лапаешь рукой,

      Но калитки нет в помине.

      Там, наверно, за рекой

      Расплескался вечер синий,

      А закат венец всему,

      Что естественно иссякло,

      И тебе он одному

      Разрешает плакать, плакать…

      Срам

      Улица – головорезов скопище,

      Каждый с револьвером и ножом,

      В ожиданье дичи вяло топчутся,

      Ястребиным шастая глазком.

      Полицейские им поклоняются,

      С ними, знать, на дружеской ноге.

      Олигарх трусливо улыбается,

      Он у них, как вошь на гребешке,

      Захотят – ногтем придавят, скрипнув

      Плитками искусственных зубов.

      Обыватель приоткрыл калитку,

      Зыркнул… и, болезный, был таков,

      В темное свое жилье забился

      И замкнулся – нет его совсем!

      Словно и на свет он не родился

      И не зрил житейских перемен.

      Что же, так и будет хорониться

      Отпрыск храбрых казаков донских?!

      А коль пострашнее что случится —

      Самолеты вражьи в голубых

      Небесах? И предаст он Родину,

      В щель забьется по сырым углам?..

      Вылезай! Они тебя не тронут,

      Посчитав сие за некий срам.

      «Война приблизилась. Она…»

      Война приблизилась. Она

      Пока лицо свое не кажет.

      Ей безразлично, чья вина —

      С ухмылкой грязной не укажет.

      Ей дела нет до мелочей,

      Для измышлений хладнокровных.

      Огонь раскованных мечей

      Вознесся над цветущим кровом!

      Пошла работа на распыл,

      На убиения без меры.

      Опомнились, кто позабыл

      Во мнимых устремленьях веру

      В Христа, в Отечество и Мать —

      Она воздела к небу руки!

      Ее в укрытье не прогнать,

      Душой открытой примет муки.

      Сыны услышат. Встанут в ряд

      Богатыри Руси исконной.

      Они войны разрушат ад.

      Мать – животворная икона!

      «Вчера был жив. Ходил бодрился…»

      Вчера был жив. Ходил бодрился,

      Хвалился разными успехами,

      На голову он становился

      Для общей озорной утехи.

      Какой-нибудь брезгливой даме

      Он предлагал исполнить танго,

      За талию хватал руками,

      Губами сладко чмокал: «Манка!»

      А вскоре новая придумка —

      В фуражке огурцы раздаривал,

      И с аппетитом сам их хрумкал

      В шальном ребяческом ударе,

      Визжал: «Их мыть совсем не надо,

      Пользительней они такие!

      Я их выращивал на грядке,

      Хрустящие и наливные!»

      Потом на старенькой тележке

      Он с фермы вез навоз коровий.

      У палисадника под вечер

      Сидел с супругою Петровной.

      И вот сегодня славный, милый

      Старик скончался то ль от грыжи.

      Как будто пробежал он мимо

      Без передышки…

      «Жизнь, как сказка?…»

      Жизнь, как сказка?

      Жизнь –