Снежные обозы. Виктор Ростокин

я разговариваю тощим,

      Стихи ему читаю дотемна.

      Потом поглажу по спине облезлой,

      Скажу: «Спокойной ночи, добрый друг».

      Но спать он под сиренью не полезет,

      Блуждать пойдет в подвал, часов до двух.

      А там, укушенный за горло крысой,

      На волю выползет, где свет луны,

      И жалобно заплачет он по-лисьи,

      Умрет в предзорье у сырой стены.

      Я заверну его в свою рубаху

      И отнесу подальше с глаз долой,

      Похороню. Неведомая птаха

      Споет ему куплетик отходной.

      Я постою у маленькой могилы,

      Вздохну печально: некому теперь

      Стихи мне почитать – кругом дебилы,

      Что не квартира – на запоре дверь,

      И день любой от теней леденящих

      Угрюм, ненастен – жизнь ему не в кон,

      Как будто в ранах, тяжело саднящих.

      Тем на меня похож прискорбно он.

      И все же жизнь земная переменчива,

      Я выйду с целомудренной душой

      Из зарослей, таящихся застенчиво,

      Со мной моя тетрадь и… граф Толстой.

      «Люблю старушек, что выводят спозаранку…»

      Люблю старушек, что выводят спозаранку

      На выгул кто собаку, кто кота,

      И всласть с туманцем пригубить росянки,

      В ней в данный час святая чистота.

      Я cам уже на воле отряхаюсь

      От снов, что ночью мучили меня.

      Зарядкой по привычке занимаюсь,

      Сказать по-хуторскому – у плетня,

      А в яви изгородь из зарослей кленовых.

      Ровесницам не смею я мешать,

      Их нарушать житейскую обнову,

      Которую возможно лишь понять,

      Проникнувшись душой неприхотливой

      В движение незримых тайных волн.

      Когда собачка скачет шаловливо,

      И грациозности, величья полн

      Кот, ото всех отдельно изучает

      Значение растений, муравьев.

      Меня приметив, головой кивает

      Одна из бабушек без лишних слов.

      Они, слова, ведь смыслом наполняются,

      Когда нужда в них сущая сквозит.

      И так понятно: утро улыбается,

      Продлить наш век скудельный норовит.

      «Его воспринимаю без восторга…»

      Его воспринимаю без восторга,

      Зла не питая, чувства доброты.

      И вряд ли кто о нем промолвит: «Дорог…»

      Иль: «Неприятны мне его черты».

      Несуетливый. Хоть не столь медлительный,

      Речь лаконично ровна «да» и «нет».

      Он в меру возбужденный, в меру мнительный,

      Чуть женственный, чуть, может быть, поэт.

      А может быть, охранник «Эльдорадо»?

      А то и банщик? Не живет с женой?

      В глазах ни тени грусти и ни радости,

      Дебелый издали, вблизи – худой.

      Совсем он не Обломов, не Печорин,

      Тем паче он не Теркин, не Чапай.

      Не матерится сроду он по-черному,

      Не приглашает вас откушать чай.

      …Ну-с и довольно! Вот ужо забава

      Сравненьями играть! Ан час ночной!

      Свет погасил я. Там (о, Боже правый!)

      В окне зажегся – се знакомец мой!

      «Ты