Дискурсы свободы в российской интеллектуальной истории. Антология. Коллектив авторов

демократии и свободы. Торжествующий в Европе фашизм, объявляющий себя формой демократии, полностью враждебен свободе. Но и социализм не несет собственно свободы: «Это не свобода, но условие свободы». Преимущество социализма – в стремлении обеспечить приемлемые материальные условия жизни для широких масс. В отличие от Гамбарова с его «прежде чем быть свободным, надо быть сытым», Федотов настаивал на обратной последовательности: материальная обеспеченность не способна компенсировать отсутствие свободы слова: «Мы не хотим человеческого муравейника, хотя бы и счастливого». Поэтому если государству и следует взять под свой контроль экономическую свободу, оно должно оставить в неприкосновенности свободу лица в его совести, мысли и общественном действии. Разделяя свободу формальную, т. е. гарантированную законом, и реальную свободу в конкретных жизненных ситуациях, Федотов отводит государству заботу о формальной свободе. Реальная свобода остается на попечении индивидуума: «От меня зависит, какую свободу я предпочту: свободу писать и читать книги или свободу бить зеркала в кабаке».

      Ф. А. Степун в своем понимании свободного государственного устройства основывается на постулатах христианского персонализма: всякий общественный строй должен быть одновременно персоналистичен и соборен. Свобода неразрывно связана с признанием безусловной ценности человеческой личности, и в первую очередь – государством. Бессмысленно защищать общественные свободы от государственного насилия, если не защищать одновременно свободы личности от идеологического насилия со стороны различных групп и партий. Опираясь на формулу немецкого идеализма «Kausalität der Wahrheit» (причинность истины), Степун подчеркивает метафизический характер свободы как служения истине. С его точки зрения, приведенная философско-идеалистическая формула свободы является лишь секуляризированным выражением евангельской формулы: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Свобода как служение истине не терпит пассивного подчинения раз и навсегда готовой и для всех одинаковой форме. Она – творческий акт, а не политическая идеология или партийное постановление. В отрыве от истины свобода превращается в произвол, анархию и борьбу всех против всех; в отрыве от личности она превращается «в пассивное послушание, в дисциплинарный батальон иезуитски-орденского, прусско-казарменного или большевицки-партийного типа».

      В. В. Бибихин утверждает, что впечатление, будто в России отсутствует строгость или обязательность права, обманчиво. Оно верно лишь применительно к видимой части официального законодательства, и прежде всего Конституции: «Она действительно неопределенна и двусмысленна». Но неопределенность не распространяется на подзаконные акты, приказы и инструкции министров, другие акты органов государственного управления. При всей неопределенности законов государственная и общественная