Лилия. Павел Лилье

поближе к брату, работавшему на фермера Вихерера в селении Рикезаген (2 км от Гераброн и 40 км от Бад-Мертгенхайма). Так мама попала в военный госпиталь в Бад-Мергентхайм, где она работала прачкой-уборщицей и где зимой 1945 года повстречалась с моим будущим отцом.

      По различным данным для работ в Германию из СССР было вывезено около 5 млн человек.

      Мама говорила мне, что в госпитале отец первым подошел к ней, когда услышал, как она разговаривала с кем-то по-русски. Отец сразу маме понравился. Он был высоким, стройным и очень вежливым молодым мужчиной. Они начали, по возможности, встречаться. Отец рассказывал маме о своей жизни, о религии. Говорили они о спорте и о любви, которая между ними возникла весьма логично. Строили планы на совместную послевоенную жизнь. Смерть любимого явилась для мамы страшным ударом, тем более что под сердцем она уже носила его ребенка.

      После того, как в июне 1945 года на смену американцам в Бад-Мергентхайм вошли русские войска, наши спец органы проверили маму на благонадежность и разрешили ей устроиться на работу в одну из советских воинских частей.

      Когда родился я, возникла проблема элементарной выживаемости. Витебск лежал в руинах. Дом, где мы жили, был переполнен беженцами. Предприятия не работали, есть было почти нечего и мама со мной и Виктором переехала в Ивенец к старшему брату Брониславу, заведовавшему ветеринарной больницей. Бронислав был очень одаренным человеком. До войны он самостоятельно скроил и сшил маме пальто, сделал фотоаппарат, с помощью которого зарабатывал на жизнь, легко закончил ветеринарный институт (причем, поступил он вначале в мединститут, но, после нескольких случаев арестов врачей за «умышленное» неграмотное лечение пациентов, перевелся в ветеринарный, потому что, как он говорил, за «плохо выле-ченную корову не посадят»). Бронислав женился на Александре, у которой уже был сын Броник.