Лилия. Павел Лилье

у отца обострились хронические заболевании ишиас и радикулит. Он попал в Бад-Мертгенхайм, в госпиталь, куда позднее приехала и его мама Эдита Ивановна.

      В госпитале отец познакомился с, работающей здесь, моей будущей мамой.

      Мой отец и мама быстро сблизились. У них было много общего. Имения их родителей до 1917 года располагались недалеко друг от друга. Оба были молодыми, образованными людьми. Отец и мать полюбили друг друга и решили навсегда связать свои судьбы.

      Отец дал маме письменное обещание, что после выхода из госпиталя жениться на ней. Это письмо мама в 1946 году уничтожила.

      Когда отец узнал, что мама ждет ребенка, то была назначена на май месяц 1945 года регистрация бракосочетания. Отец был уверен, что родится мальчик и хотел, чтобы мама назвала его Мартином в честь основателя Лютеранства М. Лютера. (Сейчас в мире насчитывается 75 миллионов приверженцев этого направления протестантизма, распространенного в скандинавских странах, ФРГ, США, Литве, Латвии, Эстонии). 5 мая 1945 года в Бад-Мертгенхайм вошли американские войска. Руководящие посты во всех учреждениях, в том числе, и в госпитале, заняли американцы.

      По какой-то причине 12 мая отцу сделали укол, как говорила тетя Катя, змеиного яда, после которого он, в 16 часов 50 минут, скончался. Был солнечный весенний день. К 17 часам мама спешила к отцу на свидание. Но вокруг его койки была суета и к нему её не пускали. Позже медсестра передала маме последнее письмо отца… Раньше было еще одно.

      Приведу несколько выдержек из этих писем.

      «Аничка, моя дорогая, милая!

      Сегодня только пробудился и первые мысли о тебе и еще больше скучаю о тебе, чем вчера. И чувствую с какой силой как глубоко как ужасно тебя люблю. Слышишь, Анна, я люблю тебя и хотел бы целое письмо о любви тебе писать. Все другое оказывается неважным, незначительным. И ты спрашиваешь: «Думаешь ли ты еще про меня?» Еще? Только про тебя думаю и ничего другого не думаю и не делаю. А ты спрашиваешь: «Еще?» Мне не нравится это «Еще». А нравится что ты в первой карточке пишешь, что «мы в мыслях вместе и иначе быть не может». Только такие сильные уверенные слова мне нравятся. Да иначе и быть не может. Мы связаны с тобой сильнее, чем все на свете, иначе быть не может. Наша любовь сильнее смерти и со смертью даже не кончится. Я сильно верю, что я скоро буду здоровым, найду работу и мы женимся. Ты, Аничка, дорогая, добрая, нет большего счастья для меня, как видеть тебя счастливой, довольной и улыбающейся…

      …ничего другого не могу думать, как только о тебе, о тебе, Аничка, потому я пишу тебе, должен писать, чтобы время скорее прошло до нашего свидания сегодня. Я не вижу тебя и мне не спокойно, что ты думаешь обо мне, о нас. Но с целой откровенностью, целым сердцем моим могу тебе сказать: никогда я так не ждал Тебя, как теперь, никогда я так нежно, так сильно тебя не любил как теперь. Это чувствую я целым сердцем, целой душой: никогда я так сердечно не думал о тебе. Мне жизни не нужно, чтобы ты только, Аничка, могла мне верить, что теперь я тебя люблю больше, чем всегда, что душа