Кроус Нест. Andromeda

лице писателя, теперь залегла там навечно, отображая скверный характер и постоянную глубокую задумчивость. Кудри стали заметно короче и теперь, точно пышная кружевная юбка, вились у челюсти.

      – Вы из газеты? – низкий голос проскользнул по каждой эрогенной зоне парнишки, вызывая дрожь.

      – Эм, нет, – более высоким, чем обычно, голосом выдавил журналист. – Я просто фанат вашего творчества и подумал, должно быть сглупил, надеясь, что вы бы уделили мне пару минут.

      Писатель осмотрел мальчика с ног до головы. Карамельная шапочка из волос глупо пушилась под напором ветра, пока большие грустные глаза наполнились серебром, отражая хмурое небо.

      – И какая книга ваша любимая? – Лэндон уловил нотки гордыни.

      Но парень не спешил винить мужчину в самодовольстве, ведь тут и вправду есть чем гордиться.

      – Думаю, «Уильям».

      Сойер хмыкает, будто бы соглашаясь с какими-то предположениями в своей голове. Лэндон сводит брови, не улавливая ничего комичного.

      – И что вы думаете об этом?

      Журналист улыбается, чувствуя себя, точно на экзамене. «Уильям» был второй роман, который он взялся читать полностью, но еще вчера ночью он остановился на последней главе, ведь его нос начал клевать в экран телефона.

      – Уильям достаточно радикальный молодой человек, я думаю. Уверен, что интерес Эдварда вызван именно этим.

      – Вы думаете, что он радикален во вселенной XIX века, или его взгляды немного чудные и вызывающие и в этом мире?

      Лэндон судорожно поджимает пальцы на ногах. Зеленые глаза смотрят будто бы в самое его нутро, стараясь разглядеть всю правду. Он не ожидал такого вопроса.

      – Этот мир остро воспринимает и менее радикальные взгляды, так что даже для него Уильям показался бы безумцем, который просит о свободе.

      – А радикален ли он для вас?

      Парню кажется, что книга, что вчера провожала его в мир сна, ожила и предстала перед ним. Гавриил был интересный. Бесспорно, такой человек взорвал бы их газету своим эксклюзивным интервью, но Лэндон почувствовал себя первооткрывателем, думая, что он раздобыл самый невероятный вид, который теперь ложится под его ответственность. Они перекинулись несколькими предложениями, но Томсон чувствовал, что этот мир слишком остро воспринимает свободу – Гавриил не подходит ему.

      – Не думаю, что я в праве осуждать его, но, в моем представлении, Уильям прекрасный человек, который имеет полное право на свободное существование и любовь.

      И это работает. Лэндон думает, что это работает. Он получил от писателя намного больше, чем все его коллеги до него, и для этого ему пришлось немного соврать.

      – Стоит ли любовь чей-то жизни?

      Уильям был революцией. Он бросил вызов планете ради Эдварда, который не особо оценивал широких жестов со стороны юноши. Уильям имел власть и в честь своей любви к прекрасному