Плач ветра. Лариса Майорова (Кларисса)

орёт начальник. – Первое правило нарушено. Когда говорю выйти из строя – шаг вперёд. Второе правило нарушено. За нарушение идёт наказание. Сегодня лишаешься ужина. Все, кто попытается поделиться едой, будут наказаны!

      Рядом с Егором стоит заключённый. Его голова высоко поднята, а глаза так и тянутся вниз. Он следит за блестящим сапогом начальника, который вот-вот наступит на хлеб. Молодой мужчина, затаив дыхание, медленно тянет ногу к хлебу. Мыском рваного башмака он отбрасывает кусочек. В этот момент начальник со всей силы наносит удар ему по ноге. Раздаётся хруст. Мужчина вскрикивает и падает, держась за сломанную ногу.

      – Фамилия! – орёт начальник.

      – Михайло Яшин, – сквозь стон отвечает мужчина.

      – Я давал команду к действиям?

      – Нет. Я боялся, вы наступите на хлеб, – отвечает Михайло с искривлённым от боли лицом.

      Тёмка, услышав слово «хлеб», думает: «Вот идиот. Что не сожрал-то его?»

      Начальник лагеря смотрит покалеченному в глаза и ставит каблук на бесценный продукт. Он крутит, крутит пяткой из стороны в сторону, вдавливая всё сильнее и сильнее его в землю.

      – А это твой ужин. Жри, – обращается он к Михайло.

      Мужчина соскребает с земли расплющенные хлебные крошки. Дрожащими руками он подносит их к трясущемуся рту и ест вместе с землёй. Стоит тишина.

      Барак

      Обессиленных людей обыскивают и размещают по мужским и женским баракам. Егор и Лаврентий помогают идти Михайле. Он держится за них, обхватив за плечи. Заключённые заходят в длинный барак. Тусклый свет едва пробивается через узкие горизонтальные прорези в стене, отдалённо напоминающие окна. Посередине стоит печка, которая разделяет помещение на две половины. Проход между печкой и стеной преграждает сколоченная из досок перегородка. В одной половине размещаются уголовники (убийцы, воры, насильники), они же по-лагерному урки. В другой – политические, по 58-й статье, они же контра или самостоятельные. Трёхъярусные нары в несколько рядов тянутся вдоль барака. Люди расходятся по местам.

      На нарах разложена посуда. Егор берёт железную миску, переворачивает. На обратной стороне накарябано кривыми буквами: «Василий». Он ложится на спину с тарелкой в руках. Кружится голова. Тёмный потолок начинает вращаться перед глазами. «Это от голода», – думает Егор. Он закрывает глаза, но от этого становится ещё хуже. Кажется, что чёрная бездна подхватывает его тело и, как торнадо, закручивая в спираль, куда-то уносит. «С открытыми глазами легче», – думает Егор и снова устремляет взгляд в потолок. Но разум мутнеет, тянет в сон. Егор не в силах больше сопротивляться, засыпает. Из рук вываливается миска и с грохотом ударяется об пол. Но никто не реагирует на звук, все спят мёртвым сном. Тарелка катится по деревянному полу, наклоняется и крутится волчком, пока не останавливается.

      Заключённых будит чей-то голос:

      – Подъём! Ужин!

      Бригадиры, из числа заключённых назначенные