Корабль отплывает в полночь. Фриц Ройтер Лейбер

прошу у вас прощения, – сказал он людям с «Крота» прерывистым, задыхающимся, но по-прежнему полным достоинства голосом. – Иногда мы показываем дурные картины. То есть… – он бросил гневный взгляд на Силанти, – иногда самые глупые и безрассудные из нас показывают дурные картины. Чтобы загладить недоразумение, я сам покажу вам приятные картины. Вам нальют самого старого вина, и вы увидите. Мальчики, принесите вина из пузырного дерева!

      Карл больше не слушал старика. Свейн схватил его за локоть, приблизил губы к самому уху и прошептал удивительно спокойным, очень трезвым голосом… если не брать в расчет того, что Карлу приходилось слышать, как таким же голосом говорят очень пьяные люди:

      – Теперь видите? Это окончательное доказательство того, что этот народ – или союзник, или жертва какой-то полностью враждебной нам внегалактической силы, способной использовать мысли так же, как мы пользуемся квантовой механикой. Подождите немного, и мы все тоже станем ее жертвами. Пока они не подмяли под себя всю Галактику – а с помощью «Крота» это случится за считаные недели, – мы должны уничтожить все живое на планете. Это можно сделать. Это нужно сделать. Раз и навсегда. Вы со мной?

      Карл вздрогнул, но, прежде чем он успел сформулировать ответ, голос старика Фирамтота ворвался в его спутанные мысли – негромкий, но скрежещущий, как зазубренное лезвие ножа:

      – Я чувствую зло! Беспощадное зло, угрожающее всем нам, выжидающее удобного момента для удара. Люди из Серебряной башни, пока это зло не будет раскрыто, вы останетесь нашими пленниками!

      Все люди с «Крота» повернули к нему лица, выглядевшие странными и бледными в отраженном стеной дыма пламени жаровен. И потрясенными. Все, кроме Свейна. Он стоял, высокий и непоколебимый, словно космический корабль в посадочном доке, и смотрел на Фирамтота так, словно собирался дать ему твердый отпор. Карл почувствовал прилив гордости за первого помощника.

      Вдруг Свейн пошатнулся. Его голова затряслась, глаза начали закатываться, и он нелепо зажмурился, словно мог остановить это.

      – Вы пьяны! – услышал Карл свой собственный голос, взорвавшийся неудержимым отвращением.

      Свейн кивнул – или, по крайней мере, уронил подбородок на грудь – и рухнул в свое кресло.

      Фирамтот презрительно фыркнул:

      – Отнесите его в первый гостевой дом. Пусть проспится.

      Из-за кресел вышли четверо юношей.

      – Подождите, – сказал Карл, – вы не можете так поступить.

      Но, еще не закончив говорить, он почувствовал на себе гневный взгляд Фирамтота, и вся его сила обратилась в дым.

      Юноши невозмутимо принялись за дело. Карл не мог отвести взгляд от Фирамтота, но попытался преградить им дорогу… и понял, что не может поднять руку выше локтя.

      – Нашими пленниками, – повторил Фирамтот и многозначительно посмотрел на Карла.

      У Карла вдруг обмякли колени. Откуда-то из-за спины послышался голос Гальвеса:

      – Я