«СЭкс» в большом спорте. Правда о «Спорт-Экспрессе» от топ-журналистов двух поколений. Игорь Рабинер

морковные котлеты по цене мясных, понимая, что их тогда никто не купит и назавтра они окажутся на нашей помойке?» – «А ты знаешь, что он целыми днями ходит и думает, как вас с Трахтенбергом в Швецию отправить?» – «Мне казалось, что Леня его для этого и позвал – а он зачем-то календари выпускать бросился…»

      В итоге на трехнедельную поездку – на все про все – нам с Леней Федорычем наскребли по всей редакции около двух тысяч долларов. «Я им сказал, что только билеты съедят треть этих денег, но это никого, представь, не взволновало», – объявил мне Леня в тот день, с которого я стал обращаться к нему как к главе нашей делегации. «Даже приведенного тобой гендиректора?» – «Его – в первую очередь. Ну что ж – поеду в Федерацию, попробую договориться, чтоб нас в чартер взяли». – «Удачи, мой шеф, – календарей захватить им не забудь».

      Трахтенберг всегда был велик – через несколько дней я сидел в самолете Москва – Стокгольм через проход от Бышовца, и Анатолий Федорович, пожаловавшись на отсутствие аппетита, отдал мне свой завтрак: чтоб лучше о сборной писалось. Я честно ответил, что буду болеть за его команду, как никогда ни за одну другую, – мы ведь и на возвращение заложились с вами же, поэтому у вас просто нет другого выхода, как выйти в финал. Из аэропорта поехали на стадион аккредитовываться – Леня как истинный зам главного редактора стоически тащил с собой увесистую упаковку календарей имени Рубина. (Вообще-то нам каждому дали по пачке в нагрузку – раз не продается, хоть раздарить, но я, пришло время признаться, оставил свою на стойке регистрации в Шереметьево, логично, по-моему, рассудив, что отсюда календари могут полететь в самые разные страны, а не в одну только лишь Швецию.) Из пресс-центра вызвонили сестру Рубина, Маргариту, – она очень удачно, как выяснилось, поселилась несколько лет назад именно в шведской столице, что дало теперь возможность ее брату пристроить нас к ней на несколько дней пожить – а дальше, дескать, разберетесь. При знакомстве я сказал Рите, кому ейный брат обязан своей нынешней высокой должностью, и нас приняли почти как родственников – даже календарь в туалете повесили.

      Матч открытия, Швеция – Франция, проблем в освещении не вызывал, ибо судил его Алексей Николаевич Спирин, и тут эксклюзив мне был обеспечен. (Леха, да ежели бы я знал, что за двадцать лет судьи наши и близко к работе на матче такого ранга не подойдут, я бы всю газету одному тебе тогда и посвятил!) Шведы повели, Папен сравнял, к судейству претензий не было – все, словом, сложилось. А через день нам предстоял вояж в город Норчепинг, где наши играли с немцами. У Риты мы оставили часть вещей, взяв с собой самое необходимое – у Лени был подготовлен запасной аэродром: между Стокгольмом и Норчепингом жила одна эмигрантская семья («Ты же знал Вову Циммермана, пока он еще в Данию не уехал? Так вот, его сестра вышла замуж за…»), которая, по его словам, счастлива будет нас принять.

      Мы сели на хвост паре голландских коллег, арендовавших машину, – всю сотню с лишним километров Леня рассказывал