Страницы жизни русских писателей и поэтов. Валерий Митрофанович Передерин

ставшие на годы мировоззрением нового кружковца. Однако идеями сыт не будешь. Требовался постоянный заработок.

      Снова на помощь пришел Н.И.Надеждин, предложив Белинскому сотрудничать в его журнале "Телескоп" и газете "Молва". Теперь появилась возможность устроить быт и печатать свои переводы с французского, оригинальные статьи, критические замечания, обзоры по проблемам русской литературы. Вскоре Виссарион Григорьевич стал ведущим сотрудником "Телескопа" и "Молвы".

      Летом 1834 года шеф уехал инспектировать образование в Тульскую и Рязанскую губернии, поручив руководство изданиями двадцатитрехлетнему Белинскому. Не имея навыков организатора, а тем более редактора, он успешно справился с работой. И даже больше. За период отсутствия Николая Ивановича он написал свой знаменитый цикл "Литературные мечтания" и успел напечатать первые десять глав. Если не учитывать в "мечтаниях" влияний Надеждина, то это, в основном, оригинальные статьи с глубоким философским анализом произведений прозаиков и поэтов.

      3

      Белинский считал, что произведения обретают силу в том случае, если носят народный характер. Исходя из этого, русскую литературу он разделил на четыре периода: Ломоносовский, Карамзинский, Пушкинский и новый. По его мнению, первые два не имеют ничего народного, а в Пушкинском оказалось больше романтического, чем народного. При этом предтечами Пушкина назвал Жуковского и Батюшкова. Большие надежды критик возложил на новый период, в котором должна появиться литература истинно народная, "натуральная". Во главе "натуральной" школы он поставил Н.В.Гоголя.

      Смелыми для того времени были "Литературные мечтания", но не они стали поводом для закрытия изданий Надеждина. В начале октября 1836 года "Телескоп" опубликовал первое из восьми "Философических писем" Петра Яковлевича Чаадаева. В нем, Петр Яковлевич, в частности, писал о церкви и о том, что память – это связующее звено между прошлым и настоящем, мы, "… явившись на свет как незаконнорожденные дети, без наследства, без связи с людьми, предшественниками нашими на земле, не храним в сердцах ничего из поучений, оставленных еще до нашего появления. Необходимо, чтобы каждый из нас сам пытался связать порванную нить родства. То, что у других народов является просто привычкой, инстинктом, то нам приходится вбивать в свои головы ударом молота. Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что, по мере движения вперед, пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной. У нас совсем нет внутреннего развития, естественного прогресса; прежние идеи выметаются новыми, потому, что последние не происходят из первых, а появляются у нас неизвестно откуда. Мы воспринимаем только совершенно готовые идеи, поэтому те неизгладимые следы, которые отлагаются в умах последовательным развитием мысли и создают умственную силу, не бороздят наших сознаний. Мы растем, но не