Дельфин. Николай Валерьевич Игнатенко

приходом подруги Лука заметно просветлел. Октавия завязала распустившиеся непослушные русые волосы и, улыбаясь, принялась пристально испытывать Луку взглядом ярчайших голубых глаз.

      – Ты снова меня будешь вот именно так расспрашивать обо всем?

      – По-другому ты мне можешь соврать.

      Октавия заказала себе кофе с только ей известным сиропом, и откинувшись на стойку бара спиной, обернулась ко входу, запрокинув голову. Мужчины со всех концов заведения стали уже почти бесцеремонно разглядывать девушку, что Октавию совсем не смущало. Лука не был в настроении, а потому он задал свой типичный для такого своего состояния вопрос, прокручивая в голове лишь варианты её ответа, каждый из которых он уже слышал:

      – Скажи-ка мне, почему на меня это не действует?

      Лука вовсю улыбался, зная, что ждет этих ловеласов, принявших на грудь уже с утра, стоит им лишь подойти. Октавия неопределенно вздохнула, и отпила из бокала:

      – Потому что ты слишком много знаешь, слишком много думаешь и слишком мало пьешь.

      Лука отпил в ответ и покачал головой.

      – Это не причина.

      – Я знаю. Я так говорю, потому что причина мне неизвестна.

      – То-то же.

      Диалог входил в русло, в котором люди, знающие друг друга от года до трёх, начинали сомневаться в теплоте друг друга. Собеседникам это не грозило.

      – Марк взял рукопись?

      – Взял бы – я бы пригласил тебя не в «Secret».

      Октавия вскинула брови и снова откинулась спиной на стойку бара.

      – Ты бы пригласил меня именно сюда, потому что ты любишь именно такие места. Ты любишь «Secret».

      Девушка многозначительно смотрела в глаза другу.

      – Новый сценарий уже готов. Я понесу его в «Равенну». Если ты не забыла, то я еще несколько лет назад считался самым многообещающим писателем во всей стране.

      – Ты понесёшь в «Равенну»? Или все же…

      Собеседник проигнорировал вопрос вслух, отреагировав на него лишь скорбно поднятыми бровями.

      Октавия улыбнулась губами, и достала из сумочки листок.

      – Это письмо. Уведомление, вернее. Что некий Лука Николс не отвечает на письменные извещения на постоянной основе от Театра Христофора, а, тем временем, две его пьесы вошли в репертуар на эти месяцы. Да, и где твой телефон?

      – К черту телефон. Он сейчас отключен, но это сейчас так важно? Христофор взял две пьесы? Какие? Скажи мне, что это?

      Лука явно оживился и стал подался вперед, к подруге.

      – Ты выглядишь как начинающий писатель, каждая работа которого способна прокормить его в ближайшие несколько недель.

      Лука продолжал испытующе смотреть на девушку. Та взмахнула ресницам и продолжила:

      – «Лягушатник» и «Бенц». Первый уже вообще ставят на днях. И ты никогда не отключал телефон. Письма переадресовали мне. И такое случается не впервые. Мой адрес пошел по рукам в театральной сфере из-за тебя.

      Лука потёр переносицу, снова пропустив