Казачья доля: воля-неволя. Лариса Олеговна Шкатула

Григорьевна только рукой махнула: упрямее хохла не найдешь человека. Уж если что в голову вобрал, не выбьешь!

      Уместив все банки на широкой спине мужа, Зоя Григорьевна прикрыла их шерстяным платком, а сверху пуховым одеялом.

      – Запарюсь я под твоим одеялом! – стонал муж.

      – Терпи, – строго приговаривала жена.

      Она повернулась к вошедшему сыну и ласково ему улыбнулась.

      – Что, Семушка, проголодался? Сейчас я на стол накрою.

      Она ушла в кухню, а отец поинтересовался совсем другим.

      – Атаман говорит – охота?

      – Охота! – радостно подтвердил сын. – Бать, я возьму Левкою?

      Левкоя была именно той кобылой, которую купили у барона Шпигеля, о ней сейчас Семен говорил.

      – Смелого возьми, – осторожно шевельнулся Михаил Андреевич. – Левкоя пока что и выстрелов боится, и приседать не научилась.

      Семен вздохнул. Ему хотелось похвастаться перед другом и станичниками своей лошадью. В крови Левкои – имелась капля-другая хорошей, барон утверждал, арабской крови, она отличалась от других лошадей высокой холкой и ровным гнедым окрасом.

      Но он понимал, что отец прав, и потому не обижался на него. Левкою предстояло учить, тем более что в скором времени должны были состояться скачки, и он хотел попробовать, взять главный приз – трудно соревноваться с казаками, всю жизнь проведшими в седле – но почему бы не заявить о себе, как о хорошем наезднике.

      – Эх, такая охота ожидается, а я тут разлегся! – запричитал Михаил Андреевич, поглядывая на сына. – Можно было бы волка погонять.

      – Это как же ты хотел гонять? – удивился Семен.

      – В молодости мы с хлопцами так развлекались. Когда ездили на волчью охоту, бывало, отобьем от стаи матерого волчищу, и ну его в нагайки. Лошадь галопом пустишь, и волка хлестать, пока насмерть не свалится.

      – Чего ж это за развлечение, – удивился Семен, – волка нагайкой хлестать?

      – Глупый ты еще. Волк – это ж тебе не курица какая-нибудь! Твоего тезку Куренного помнишь?

      – Кто ж его не помнит. Он без руки…

      – Так ото ж, без руки. А почему? Волка гнал. А тот подпрыгнул, клац! – и руки как не бывало!

      Забывшись, больной приподнялся на локте – банки дружно звякнули.

      – Это что же делается! – всплеснула руками вошедшая Зоя Григорьевна. – Только стонал, причитал, спина болит, мочи нет, а сам… Ты мне все банки побьешь!

      – Так снимай, – пробурчал застигнутый врасплох Михаил Андреевич. – А то уже всю спину в твои банки засосало!

      – Полежи еще маленько… Сема, подними из подвала картошку, у нас уже кончилась… Да арбузов моченых из бочки достань. Пойдем, я тебе лучину зажгу…

      – Не надо, я сам.

      Парень вышел, а Зоя Григорьевна легонько стукнула мужа по затылку.

      – Хороший ты отец, Миша, и примеры хорошие для сына приводишь. Куренной однорукий, того же и ему желаешь?

      – Я к тому говорю, чтобы он зорче глядел. Что такое волк для казака? Большая собака, да и все. А без дела хлопец и застояться может.

      – Нашел,