Исход. Роман. Артём Бенцлер

угодливый подобострастный служка, мифический призрак той прежней свободы, что, говорят, когда-то существовала. Ни о чём нельзя выражаться свободно, можно невольно задеть тех, кто как раз борется за эту самую свободу, но свободу свою, собственную, личную, корыстную, как ни парадоксально, попирающую право голоса других людей. Нет, дело даже не в Государстве или его законах. Государству плевать на то, кто кого и как обижает. Оно только делает вид, что заботится. Само общество теперь за любое случайно обронённое тобой слово влепит жирный дизлайк. Если судить строго и непредвзято, то стоит признать, что ныне одна наша часть живёт в настоящей реальности, а другая навечно поселилась в сети, а, как известно, интернет никого не щадит и ничего не забывает, поэтому следует в своих высказываниях проявлять осмотрительность и осторожность.

      – Что, простите?

      – Прощаю, сын мой. Я просто устал от кошачьей шерсти, – спокойно повторил я, наблюдая за реакцией собеседника. – Ужас! Она была повсюду: на одежде, в еде и даже на алтаре. Это, честно говоря, причиняло своего рода неудобства. Если вы понимаете, о чём я.

      – У вас аллергия на кошачью шерсть? – HR беспокойно заёрзал в кресле, привычно поправляя скверно сидящие бездиоптриевые очки на носу, и что-то пометил у себя в планшете.

      – Нет.

      «Итак, всё началось…»

      – Тогда почему вас не устраивала кошачья шерсть?

      Нет, он что, издевается? Как ему объяснить ещё? Они сейчас все такие, Артур.

      – Так почему вас не устраивала кошачья шерсть, Артур?

      Передо мной сидит человек, я отчётливо вижу молодого здорового мужчину, у него присутствует голова и там анатомически предполагается мозг. Голова? Да если ему голову нахрен отрезать, он даже не заметит её отсутствия.

      «…Всё началось тогда, когда…»

      – Подумайте. Это очень важный аспект вашего психологического профилирования.

      «…Всё началось тогда, когда он…»

      Одно да потому по сто раз… Совсем забыл! Хозяйка же звонила вчера! Сегодня надо внести квартплату… Внесём. Это последнее предупреждение… Надо только найти деньги. Так и сказала, дескать, самое последнее предупреждение… А иначе – выселение.

      «Ах ты, щенок! Слышь, за своим базаром следи, понял?»

      – Я же вам уже сказал. Шерсть была повсюду и меня это не устраивало, – своими дурацкими расспросами этот тип начинал действовать мне на нервы. Похоже, что ни он, ни ты не боретесь со своим нафсом7. Помолчи, пожалуйста, Хасан. Хорошо, я-то замолчу, но… Ну вот и бог с тобой. Хвала Аллаху, у меня есть свой бог, спасибо! – Да и раздражало каждые несколько часов чистить облачение от налипших волос.

      «Карл, да заткнись ты уже! Задрал, твою мать!»

      …А ещё тебе надоел хор вечно голодного мяуканья. И убирать с пола мерзкие комочки блевотины…

      – Разбросанные вещи повсюду… игрушки, мячики, шуршащие фантики,

7

«Ты веди джихад со своим нафсом (эго), проведи джихад с ним». Ибн Аби ад-Дунья, «Мухасабату ан—нафс» («Аль-Бутулат»).