Любовница короля. Энтони Хоуп

кивнул ему, как-то сразу успокоившись. Слегка поклонившись Кэрфорду и низко – хозяину дома и его гостям, я пошел к двери; за мной послышался оживленный говор.

      Не помню, как я добрался до своей гостиницы, всецело поглощенный неожиданным открытием. Я еще сомневался, еще не верил, а между тем это объясняло все, все, что произошло со мной. Прошло четыре года со времени моего знакомства с Сидарией, и однако, если все, услышанное мною, было правдой, я завтра охотно получу смертельный удар от руки Кэрфорда. Спать я, конечно, не мог и пошел в общий зал гостиницы, где спросил бутылку вина. Там никого не было, кроме одного очень скромно одетого человека; сидя за столом, он читал книгу. Он ничего не пил, и, когда я из любезности предложил ему стакан вина, отрицательно покачал головой. Однако он закрыл Библию, развернутую перед ним, и пристально посмотрел на меня. У него было странное лицо – худощавое и длинное, а волосы (парика у него не было) свешивались прямыми прядями вокруг его головы. Я принял его за проповедника, и нисколько не удивился, когда он заговорил о грехах народа, гневе Божьем и тому подобных вещах. Все это было скучно, и я пил вино молча, погруженный в свои мысли, нисколько не интересуясь грехами мира.

      – Греховное увлечение папизмом снова подымает голову, – говорил проповедник, – а благочестивые терпят гонения.

      – Ну, эти благочестивые взяли свое; они получают теперь только то, что заслужили, – нетерпеливо перебил я, потому что мне надоели его проклятия и жалобы.

      – Но царство Божие наступает, – воскликнул он. – Его гнев поразит всех, не исключая обитателей дворцов.

      – Я бы на вашем месте так громко не говорил об этом! Опасно, – сухо заметил я.

      – Вы – молоды и кажетесь честным, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Остерегайтесь! Сражайтесь за Создателя, а не в рядах его врагов.

      Мне не раз случалось видеть всяких фанатиков в деревне, но такого сумасброда встречать еще не приходилось, хотя, надо сознаться, он говорил многое верно, в особенности, когда начал громить поведение придворных и самого короля.

      – Может быть, вы и правы, мистер…

      – Мое имя – Финеас Тэт.

      – Мистер Тэт, – зевнул я, – но ведь нам с вами ничего не изменить. Подите проповедывать королю.

      – И королю придется услышать мои слова, – нахмурился он, – но теперь для этого еще не пришло время.

      – Зато теперь как раз время подумать о постели, – улыбнулся я. – Вы ночуете здесь?

      – Сегодня я ночую здесь, а завтра буду проповедовать в городе.

      – Тогда, пожалуй, завтра вам придется ночевать в менее удобном месте, – заметил я ему, собираясь идти спать, но он устремился за мною, громко крича: «Помните! Настанет время!»

      Едва ли мне легко удалось бы от него отвязаться, если бы в эту минуту не вошел Дарелл. К моему удивлению, он и проповедник оказались знакомы. Дарелл громко рассмеялся и воскликнул:

      – Опять, милейший Тэт! Вы еще не бросили нашего проклятого города на произвол судьбы?

      – Он не уйдет от своей судьбы, как не уйдете от нее вы, – сурово сказал Тэт.

      – А