Психомахия. Евгений Матерёв

на него взвалили тяжесть – ноги сделались ватными.

      Аполлинер же и не собирался дожидаться, пока мастер вымолвит обещание:

      – Мне нужна квинтэссенция любви и страха.

      – Что это такое?! – Фабрис даже не пытался выговорить это слово.

      «Какое-то понятие алхимиков», – догадался мастер.

      – Ты же смешиваешь песок, соду… чтобы получить стекло.

      – Я смешиваю то, что можно потрогать, господин Аполлинер. Но как можно смешать любовь и страх?!

      – Кровь, – усмехнулся Аполлинер.

      Фабриса только сейчас осенило: что его смущало в облике гостя – кровь. Кровь на зубах – будто у него проблемы с дёснами.

      «Возможно, что и так», – мастер увидел, как Аполлинер вытащил очередную дольку чеснока и закинул себе в рот.

      – Нет, – невольно отшатнулся от Аполлинера Фабрис. На мгновение ему показалось, что тьма в комнате стала багровой.

      – Ну нет, так нет, – кинул Аполлинер и быстрым шагом, как показалось Фабрису, с негодованием покинул мастерскую.

      Всё произошло так стремительно, что за точкой потянулся шлейф, превращая этот знак препинания в многоточие…

      Глава четвёртая

      Работа души

      И действительно, заронённое Аполлинером любопытство разгоралось в душе мастера. Соблазн был очень велик. Завладей он секретом Аполлинера, Фабрис решил бы множество проблем: и финансовое положение поправил, и общественный статус.

      Красивым витражом Фабрис прославил бы не только город, но и род свой. Чем чёрт не шутит – может быть, и сам Его Величество король захотел бы видеть в своих покоях работы мастерской Фабриса Рене!

      «А как бы вытянулись от удивления лица мастеровых Руше и самого Амори!»

      Подобные представления бальзамом ложились на душу Фабриса.

      «Вот бы порадовался на небесах папаша Джозеф моим успехам!» – мастер даже про отца не забыл упомянуть в своих мечтаниях.

      Зло поминая друг о друге, отцы Фабриса и Амори передали эту обоюдную ненависть и своим детям. Оба замалчивали причину такой вражды, но, возможно, её истоки следует искать в тех временах, когда Джозеф работал подмастерьем у Люсьена Амори.

      Потянулись будни. Ощущение упущенной возможности преследовало мастера Фабриса; являлось дополнительным элементом, выбивающим из колеи: «Я даже не удосужился узнать, в чём, собственно, состоит дело», – терзался Фабрис.

      Аполлинер сказал про кровь, но это не означает убийство, как сразу подумал Фабрис; возможно, алхимик имел в виду кровопускание.

      От того, как опрометчиво он отказался от этой неожиданной помощи, у Фабриса холодело внутри.

      Через какое-то время мастер успокаивался, сумев взглянуть на ситуацию с позиции совести: «Как хорошо, что Аполлинер исчез; никакая сделка не достойна даже капли крови Барбары».

      Но проходило время, настроение Фабриса опять менялось, и вместе с ним менялись и мысли – ситуация выглядела уже не так однозначно.

      Глава пятая

      Обед

      Почти