Крылья прорастают с болью. Наталья Красноперова

прячется за дерзостью

      Своим вызывающим видом я выражала неприкрытую агрессию. Во время беременности осознанная женщина обычно становится мягкой, нежной и наполненной тёплой энергией. У меня же была экипировка рыцаря на сражении. Чем устрашающей наряд – тем непобедимее воин. Это как будто придавало сил в моей борьбе за выживание.

      Но за внешними резкими атрибутами, как и положено, – скрывается огромная неуверенность в себе. И как бы я ни одевалась, как бы ни вела себя – она жила внутри меня и правила балом.

      Такой вид особенно шокировал мужа. Оказалось, что всё это время он доказывал друзьям, что я не беременна. Это в очередной раз разочаровало меня. Я почувствовала за этой ложью его страх и стыд стать отцом при таких обстоятельствах.

      Весь этот день я праздновала своё падение.

      Бесилась, кричала, танцевала, но подальше от мужа. Который напился ещё сильнее, чем в первый день. Чем вызвал во мне только тошноту и презрение.

      Мне было стыдно, что я с ним.

      Что теперь я его жена.

      Я хотела скрыться от такого осознания, но не могла. Потому глушила свою тоску в искрах смеха и родительской близости. Совместные песни, дуракаваляние мне помогали ненадолго забыться. Но дальше должно было начаться «семейное счастье», которое уже не сулило ничего хорошего. И меня пугала перспектива жизни вместе с ним.

      Мне заранее интуитивно было страшно. Ещё в тот день. Когда на мгновение я останавливалась и понимала, что этот день закончится – все разъедутся, вернувшись к своей привычной жизни. А моя жизнь станет совсем другой. И я буду с ним…

      Мне 22

      Я выхожу замуж чуть-чуть беременной.

      Как заряженное ружье, не ищу компромисса.

      Я не хочу, осознаю чётко и упрямо, негодуя на внутренний порыв и свою дурость материнства.

      Так не сложилось, так я хотела сама. (Эй, где ты, мозг? – кричит кто-то в ухо.)

      Ведь любой может спокойно купить презервативы, так почему же я… (Не подумавши, – хихикает мозг. И продолжает: – Ты же всё поняла. Сама сказала, как Бог даст. Вот и лови.)

      Всему виной попытка убежать от действительности в девичьи грёзы, которые никак не хотят сбываться.

      Кого винить-то кроме себя?

      Да и себя – смысл? (В несознанке, – шепчет мозг.)

      Мне стыдно.

      Стыдно быть рыбой с икрой, словно в этом факте есть нечто от греха и святотатства одновременно. (Типа: Ты же ещё папина девочка, какой может быть секс.)

      Первое УЗИ.

      Кто-то во мне дёргает руками и уже готов быть в этой жизни чем-то больше огурца.

      Я не чувствую.

      Я злюсь на себя и хочу, чтобы все это растворилось (жаль, не рассасывается).

      Боль поработила сознание. Она не физическая, а скорее умственная. Не могу дышать. (Смотрите – эта маска на лице сама ответит за меня.)

      Кому признаться? Как поймут? А вдруг отвергнут?

      Любите меня, я буду играть роль, которую вы хотите.

      Спасите