Ячменное зёрнышко. Сборник рассказов. Вячеслав Киктенко

как-то взял меня с собой на такой открытый – для всех горожан – баскетбольный матч, который судил Вася-Чечен. Мне уже шёл десятый год, но давний мистический ужас вспыхнул в душе, когда я увидел вблизи Васю-Чечена.

      Он восседал со свистком во рту на обычном табурете, как раз перед центральным кругом площадки, и неотрывно следил за игрой. А вот я той игры так и не увидел толком. – Инстинктивно прячась за отца, сбоку, но очень пристально я разглядывал Великана, героя нашего детства.

      Даже сидя на стуле, он возвышался над стоявшими рядом болельщиками. Возвышался даже над отцом, который и сам был роста не маленького – за метр восемьдесят…

      Не огромные руки, не могучие плечи теперь поражали меня, но – Лицо. Я впервые по-настоящему увидел его, это громадное, грустное лицо великана из древних сказаний. Оно, казалось, как сама земля старинных преданий, было изрыто глубокими морщинами, тёмными выпуклостями и впадинами. А в одной из самых глубоких впадин жили – глаза. Они были огромные, грустные… и – какие-то совершенно неотсюдные… нездешние, неземные глаза.

      Что он судил?..

      Игры каких лилипутов пытался понять и рассудить их? Зачем всё это ему, пришельцу из другого измерения, из другой эры, помнящему, наверное, иные великие племена, иные народы?.. – кажется такие, или похожие на такие мысли проносились во мне и не давали следить за игрой…

      На обратном пути я спросил отца:

      – «Ты видел, к а к а я у него голова?..»

      Отец, хорошо почуявший моё состояние,

      ответил в тон, но с добродушным юморком:

      – «Да-а, как у коня… не меньше…»

      – «Ты что! – возмущённо выкрикнул я – коней т о г д а не было, т о г д а были другие!..»

      Отец внимательно поглядел на меня, удивлённо покачал

      головой и ничего не ответил…

      Зачем я это теперь вспоминаю?

      Даже себе не отвечу.

      В России смута, малые и немалые племена всё делят-не поделят несчастные клочки земли. Мелочность, суета, распродажа всего и вся, кишение обезличенных толп, как на предметном стекле под микроскопом… а он всё всплывает из памяти, тот великаний образ – образ неотмирного существа, восхищавшего детское воображение…

      Словно бы и теперь он способен, словно он один способен примирить, угасить собою все наши мелочные сегодняшние страстишки…

      Но ведь он рухнул… рухнул он, тот ослабевший костяк, рухнул под несоразмерною массой!..

      Значит, он был н е п р а в и л ь н ы й в этом мире?

      Так почему же всё видится он, видится издалека? – молчаливый, печальный великан, медленно уходящий в горы…

      …уходящий вдаль со своей верной подругой…

      …а мы, пучеглазое восторженное племя, всё глядим ему вслед из щелей забора…

      …мы взволнованы небывалым видением, воочию сошедшим со страниц любимых сказок, легенд, преданий…

      …мы словно бы ожидаем его возвращения…

      …и даже не его самого, а той самой силы…

      …той