Призрак песочного замка. Злата Прага

отвернулась. Виталик вышел вслед за Феей и Нурхаят.

      Костик встал перед госпожой Альфиёй, скрестив руки на груди, но потом опустил их и подошёл к её креслу, положив ладонь на её плечо.

      – Ещё раз примите мои соболезнования, госпожа Альфия, – проникновенно сказал он, – мне очень жаль. Я вместе с вами скорблю о потере Рашита.

      Она всхлипнула, и он снова встал на одно колено около её кресла.

      – Только не плачьте. Ну, же! Вы не одна. У вас есть семья, и я прошу вашего позволения взять на себя решения всех проблем в качестве вашего зятя, а также вашего личного помощника и PR-менеджера, – и он трогательно подал ей платок.

      – Что-что?! В качестве кого ты мне будешь помогать? Менеджера? Опять?!

      – А вы думали, что долги сами по себе рассосутся? Да, часть мы покроем продажей дома, а уж по гранту – извините-подвиньтесь, платите сами: сами пишите романы, сценарии, хоть стихи, а денежки, в вас вложенные, отрабатывайте.

      – Но я не могу!

      – Можете.

      – Не могу! Раньше был Рашит! Я без него не смогу!

      – Первую книгу вы написали до того, как сели ему на шею, – отрезал Костик.

      – Но теперь я инвалид!

      – На всю голову! Врач сказал, что вы придуриваетесь, да я и сам это знаю.

      Она вдруг замерла, неся этот платок к глазам, и подняла на него несчастное заплаканное лицо, постепенно бледнеющее от гнева.

      – Ты низкий хам!

      – А вы зазнайка и лентяйка!

      – Я не буду больше писать! Ни за что! Я не могу!

      – Хотите и Фею по миру пустить? Разорить родную дочь? Хотите, чтобы она потеряла клинику? Причём клинику, в которой она надеется буквально поставить вас на ноги? Давайте, валяйте. А Нурхаят вообще в детдом заберут.

      – Нет!

      – Заберут-заберут. Папка приёмный умер, мамка инвалид, а мы кто? Никто.

      – О, боже, – прошептала госпожа Альфия, осознавая, что натворила.

      – Надеетесь, что Он там сверху вас услышит, безбожницу этакую?

      – Да иди ты! Иди отсюда! – бессильно махнула она рукой.

      – Да я-то пойду! Я пахать пойду – и в издательство, и на заводы, и в клинику, слава богу, по первому диплому врач-недоучка. Приспичит, так я и на тренерскую пойду, скандал с допингом уже подзабыли, а медалей я на своём велике накрутил – не у каждого породистого кобеля столько медалей, так что возьмут – мальков тренировать. А вы давайте, валяйте, оставайтесь здесь, пока Пьер вас не стащит в богадельню, цепляйтесь за призраков вашей прошлой жизни, глядишь, помогут.

      Костик подошёл к шкафам и, вытащив из бара бутылку Наполеона, налил себе коньяк в бокал, поболтал его по кругу и выпил залпом, словно это была водка.

      – Налей мне, – тихим голосом попросила госпожа Альфия.

      – А вам нельзя, вы на лекарствах, – мстительно отозвался Костик.

      – Налейте, месье Константин, не ёрничайте, – сказала она серьёзно.

      Костик плеснул себе и ей по полбокала и подал один ей в руки.

      – Чокнемся? – спросил он.

      – За покойных – не чокаясь.

      Они молча выпили. Она