Дом презрения. Никита Артёмович Королёв

первое число, потому что в воскресенье там почти всегда безлюдно. Это изначально было ложью, потому что я уже около года ничего не писал. Дожидаясь, пока он объяснит мне принцип дистанционной работы с принтером, я сгорал от чувства вины и нерешительности. Мне было жалко Павлика, и то, с каким старанием он мне все объяснял, заставляло мое сердце обливаться кровью. Но когда Павлик ушел, мою кровь будто что-то, чего раньше во мне не было, остудило, развеяв и жалость, и сомнения. Я сел за его рабочий компьютер без единой мысли, где искать то, что мне нужно, но с твердой уверенностью, что я это найду. Я открыл интранет, внутреннюю офисную сеть, по которой сотрудники общаются, обмениваются файлами и достают их с общего сервера. Каждый компьютер в компании подключен к серверу, на котором хранятся проекты, структурированные по отделам компании. Из общего перечня я нашел вкладку «Искусственный интеллект». После нажатия на нее вылезло окошко, запрашивающее пароль. От досады я отодвинул клавиатуру, не без облегчения для совести, надо сказать, признаваясь себе в бессилии. Но под местом на столе, где раньше лежала клавиатура, оказался розовый стикер с одним словом «GigoloJoe». Сначала я подумал, что это имя какого-то деятеля Ренессанса а-ля Караваджо или Микеланджело, но потом мне вспомнился фильм «Искусственный разум», начатый Кубриком и законченный Спилбергом, и я понял, что не такие уж и скучные люди здесь сидят, как я о них думал. Пароль подошел, и я оказался во вкладке с множеством файлов с хромыми и рваными названиями, понятными только их создателям. Среди них был файл: «for_Exmo». Сбоку его иконки красовался маленький замочек, который не сулил ничего хорошего. И действительно: открытие файла требовало не только пароля, но и имя пользователя. Второе я быстро нашел в «Свойствах» компьютера – им оказалась долгая и путаная череда латиницы и цифр, которая, видимо, присуждалась каждому компьютеру в офисе для повышения безопасности. Но пароль на этот раз нигде поблизости я не нашел. Я уже было отчаялся, но тут же понял, что это окошко похоже на авторизацию в любой социальной сети, где пароль придумывает пользователь сам. Однако залезть в голову к Паше было занятием ничуть не более простым, чем подбирать пароль наобум. И все же я решил попробовать, с воровским бесстыдством перебирая наши совместные воспоминания. Это было, конечно, уже чистым дурачеством, как когда я, потеряв гитарный медиатор, ищу его на кухне под раковиной или в прихожей просто потому, что все места, где он мог бы быть, уже обысканы. В детстве по телевизору шла реклама «Сникерс», там с равными паузами перечислялись ингредиенты шоколадного батончика, дополняемые какими-то спортивно-брутальными терминами на фоне тренажерки. И одно из этих слов мы никак не могли разобрать, что стало поводом для многочисленных коверканий, которые на деле были лишь вымещением злобы за то, что эта реклама умудрялась каждый раз оставлять нас в дураках вне зависимости от того, как близко к динамикам мы подносили уши. И самая убедительная интерпретация приблизительно звучала, как «африадисталь». Взяв все, что мне нужно,