Конформист Федор Ягненков. Сергей Константинович Карамов

стать?

      Федя криво усмехнулся:

      –Кем? Бедным инженером!

      Егор Вадимович покачал головой, повышая голос:

      –Если ты хотел сейчас посмеяться надо мной, твоя затея не удалась! Ты только снова расстроил меня, понимаешь? Ответь, кем хочешь стать? Тебе уже семнадцать лет!

      –Пока… не знаю…– замялся Федя.

      –Плохо… Надо всегда заранее решать, что будешь делать.

      –Решу,– пообещал Федя, потом добавил несмело:– хочу изменить мир.

      –Мир хочешь изменить? – удивился Егор Вадимович. – И как?

      –Изменить мир к лучшему.

      –Значит, детство для тебя еще не закончилось,– заключил Егор Вадимович.

      –Почему? Почему это кажется тебе невозможным?

      –Да, детство для тебя не закончилось,– повторил задумчиво Егор Вадимович.– Жаль…Изменить мир? Гм… Забудь всю романтику… Все порывы твоей возвышенной души…

      –Почему?

      –Опять твое детское «почему»?– разозлился Егор Вадимович.– Опять?

      –Но я хочу сделать что-то хорошее!

      -Стань взрослым, сынок! Забудь романтический мир! Жизнь сурова!– назидательно говорил Егор Вадимович.

      –Пап, я пока не решил, кем буду, я…– начал было Федя, но Егор Вадимович его перебил:

      –Послушай! Самое главное я тебе еще не сказал. В жизни надо было очень осторожным, понимаешь? Нельзя высовываться!

      –Вот как?

      –Не высовываться,– повторил Егор Вадимович.– Будь, как все.

      –Гм, это почему?

      –А потому, что такая у нас жизнь!– повысил голос Егор Вадимович, хмурясь.– Очень тяжелая жизнь!..

      –А куда мне высовываться из нашей маленькой Заманиловки? В Москву, что ли?

      –Опять твои шуточки?– рассердился Егор Вадимович, хмурясь.– Опять Москва да Москва…

      –Пап, не сердись,– попросил Федя.– Куда мне поступать? В нашей Заманиловке нет ни одного института. В Москву, что ли, ехать?

      –Опять Москва!– насупился Егор Вадимович.

      –А что ты предложишь?

      –Ну, можно что-то найти в нашем областном центре.

      –Не знаю… Все равно надо высовываться, как ты только что говорил,– ответил со скрытой досадой Федя.

      –Послушай… Посмотри на меня.

      –Я смотрю на тебя внимательно уже семнадцать лет.

      –Опять шуточки?.. Неужели ты думаешь, что мне приятно работать на этом заводе? В детстве я тоже много мечтал, ой…– Егор Вадимович махнул рукой, слегка покраснел от волнения.– Жизнь, конечно, тебя научит, но я говорю тебе, советую, поэтому лучше послушать меня, твоего отца, а не каких-то строгих дядей с серьезными лицами, которые тебе будут делать замечания. Самое главное – не высовываться! Быть, как все. Все молчат, и ты молчи. Все

      что-то одобряют, руки поднимают для голосования, и ты тоже подними.

      Федя слушал молча, насупившись, не задавая глупых детских вопросов: почему и зачем. Он решил сначала выслушать отца до конца, хотя задача для не в меру болтливого юноши казалась непосильной.

      А Егор Вадимович обрадовался, что его мальчик притих и внимательно слушает его, и твердо произнес:

      –Не