Друзья-соперники. Алекс Головко

шестнадцать лет из детдома меня забрал в свою семью старший брат, я стал трудиться на механическом заводе токарем.

      Сложности жизни требовали самостоятельности в принятии решений. Ссора с братом, вернее, с его женой по причине «неверного» выбора девушки, которая не понравилась снохе уже тем, что была из другого поселка – к ней мне приходилось ездить по выходным. Больше всего сноха переживала, что я трачу деньги на эти поездки. Но это был такой мизер, ведь я всю получку отдавал ей, оставляя себе рублей пять. К девушке я ездил не «дачном» поезде, называемом в народе «Барыгой». Поезд останавливался на больших и малых станциях, собирая трудовой народ, крестьян для поездки в город и обратно.

      Во время моей поездки приходилось держать «ушки на макушке», потому как только появлялся контролер, проверяющий билеты, нужно было ретироваться, и я шмыгал в тамбур, оттуда перелезал на сцепку между вагонами и на крышу. Там ехал с ветерком, потом осторожно возвращался в вагон.

      Вскоре я ушел из семьи брата, они постоянно попрекали в том, что я мотаюсь в выходные дни к своей подруге, настаивая, чтобы бросил ее. Естественно, мне, молодому и горячему, не по нутру было такое требование. Собрав нехитрый скарб в небольшой чемоданчик, я ушел к отцу с мачехой.

      Мачеха запросила с меня сумму в три раза меньшую, нежели ту, что я отдавал брату. Я обрадовался, теперь можно было покупать себе вещи: рубашки, туфли, откладывать деньжата на «черный» день. Купил наконец электробритву, другие вещи. Сначала у отца было хорошо, я работал, ходил в вечернюю школу, где, собственно, год назад познакомился со своей девушкой, приезжавшей в наш поселок на практику от фармучилища и от скуки ходившая в нашу вечернюю школу.

      Месяц мы встречались, потом она уехала, а я стал к ней ездить.

      Моя девушка закончила учебу и получила направление, мы переехали в сибирский городок.

      Работал в шахте, рано женился. Семья, армия, учёба в техникуме. Работа на оборонном заводе в качестве слесаря инструментального участка, потом поставили мастером участка.

      Время от времени я пописывал стихи, посвящал их любимой девушке, потом – жене. Из армии также слал ей стихотворные послания.

      После дембеля мне подарили красивый альбом, и я написал целую повесть в стихах и прозе о своей первой любви. Показал её другу-однофамильцу, старше меня года на три. Ему повесть не понравилась. Он туманно говорил что-то о высокой поэзии, о том, что сначала надо бы учиться…

      Жене повесть понравилась, она убрала альбом, и я на какое-то время забыл о его существовании. После переезда на Кавказ тот и вовсе пропал.

      А меня на новом месте снова потянуло на творчество. Здесь будто сама природа располагала на лирический лад, видно, в этих благословенных местах даже ленивый обречен писать стихи…

      В Пятигорске есть литературное объединение (ничего подобного не было у нас в промышленно-шахтерском городке, где я жил до этого). Насмелившись, однажды пришел на заседание местных поэтов и показал стихи руководителю объединения. Меня попросили прочитать вслух что-нибудь. Прочитал об осени. Похвалили, сказали,