Друзья-соперники. Алекс Головко

Их интересы совпадали, что не мудрено: любимое дело объединяло и обогащало их, способствовало росту и совершенствованию в творческом и личном планах. «Одна, но пламенная страсть» к творчеству свела их судьбы.

      Арсений – поэт, прозаик, публицист, известный в городе человек, часто выступающий на городских мероприятиях, в школах, музеях, в литературных объединениях с авторскими стихами и песнями. Это уважаемый, талантливый, красивый человек, несущий людям добро и справедливость, радость и красоту слова.

      У него есть и талант, и признание, однако не дает ему покоя какая-то боль, давняя обида, неудовлетворенность прошлым….

      Роман – близкий друг Арсения, вокруг которого и бушевали страсти. Что же такого могло произойти, что так сильно всколыхнуло душу Арсения? Что его задело, с чем он не был согласен, чему научился и что не принял в процессе дружбы?

      Ответы на все вопросы узнаем, прочитав повесть, рассказанную от имени Андрея.

      Глава 1

      Посвящение в избранные

      Я слышал и раньше о Романе, как об известном поэте, задолго до своего вхождения в местную богему. Перед тем, как мы познакомились, я уже попробовал свои силы в местных газетах – меня печатали. Но хотелось большего: обрести единомышленников.

      Как-то узнал, что в городе создан бардовский коллектив «Голосящий Источник» при санатории «Алмаз Кавказа». Руководил бардами, собрав их под одной крышей, главврач этой здравницы Евгений Николаевич Никишин. И я решился сначала показать стихи ему.

      Пришел на прием в кабинет, представившись, извинился за то, что отрываю от серьезных дел, и хотя сильно волновался, но польстил ему, сказав, что слышал о Евгении Николаевиче не только как об успешном руководителе санатория, но и как о творческом человеке.

      Никишин спросил о цели визита. Я сказал, что хотел бы показать ему свои стихи, посоветоваться с ним, стоит ли мне продолжать это дело или выбросить…

      Он ответил, что не является докой в этом вопросе, но можно показать бардам, есть среди них и поэты, может, кто заинтересуется стихами, напишет песню, а то и не одну.

      «Не напишут, ничего страшного, сотворчество – дело тонкое. Пока походишь к нам, присмотришься, а там видно будет».

      Я согласился, но выразил сожаление, что стихи написаны от руки, а мой почерк не каждый разберет.

      Никишин ответил: «Это не проблема, я дам стихи машинистке, и она напечатает, сейчас у нее не так много работы».

      Через недельку я забрал напечатанные стихи у секретаря и зашел к главврачу поблагодарить. Тот встретил меня как старого знакомого, снова заговорил о бардовском коллективе, пригласил принять участие в совместном концерте и в предстоящем фестивале, проходящем ежегодно под сводами данного лечебного заведения.

      «А еще, – сказал он, – в ближайшее время состоится проведение юбилея директора клуба нашего санатория. В недавнем прошлом он был известен в городе как руководитель вокально-инструментального ансамбля, но в девяностых все изменилось, ансамблю не удалось выжить. Мне же понадобился профессионал, я принял его к себе на работу, он доволен, что подвернулось дело по душе.

      А скоро мы будем отмечать его шестидесятилетие. Юбиляра зовут Виктор Борисович Махов. Можешь просто побывать у нас, почувствовать творческую атмосферу, я тебя представлю членам нашей команды. Если все пойдет успешно, вольешься в нашу среду».

      Во время разговора в кабинет заглянул коренастый, не молодой, но вполне бодрый, приятной наружности человек. Никишин радостно воскликнул: «Ну вот, на ловца и зверь бежит! Заходи, Виктор Борисович, познакомлю тебя с начинающим поэтом».

      Услышав о моем увлечении, Виктор Борисович пригласил меня к себе домой, обещав подарить почти новенькую печатную машинку. Ему она уже не нужна, на дворе – век компьютеров, и он теперь успешно осваивает новую технику.

      Я был безмерно рад, все складывалось, как нельзя, лучшим образом. Это словно знак свыше, решил я, значит, так тому и быть!

      Так неожиданно была решена эта проблема, а заодно передо мной открывались и новые возможности, о чем я и не мечтал…

      * * *

      Мне казалось, что только теперь по-настоящему я начинаю свой путь на поэтический Парнас.

      В день юбилейного концерта, после недавней сложнейшей операции на сердце, худой и слабый, но окрылённый надеждой, что меня принимают как равного в этой среде, с тетрадкой стихов (взял с собой на всякий случай), я прибыл на юбилейный вечер.

      Перед началом, люди собирались в фойе группами и парами, общались, как старые знакомые. Кто-то представлял друзей друзьям, кто-то обсуждал со знакомыми общие дела.

      Я никого здесь не знал и стоял в стороне, чувствуя себя неуютно. Мне казалось, что я здесь лишний, и мои стихи никому не нужны. Переживал, думая о том, что же я прочту для именинника? Неожиданно заметил известного в городе поэта – Романа Рачко, который увлеченно беседовал с немолодым мужчиной, стоя невдалеке.

      Первый мой порыв был – познакомиться. Ожидая своей очереди, невольно