Небесное служение. Пророк. Эмилия Витковская

из ее комнаты. Каждый шаг от нее – это новый шрам на моей душе, но ей нужно поправляться. И у меня всего два дня, чтобы закончить подготовку к зимнему солнцестоянию.

      Сестры в знак уважения опускают подбородки, пока я несусь по коридорам к двери Грейс. Он распахивается. Она наблюдала за мной с того момента, как я вошел в Монастырь. Сука.

      – Чем обязана? – Она садится на край стола, а я опускаюсь в одно из ее слишком мягких кожаных кресел.

      – Ты собираешься присутствовать на празднике Солнцестояния?

      – Конечно. – Она водит пальцами по серебряному ожерелью, лежащему на краю стола. – Мои Девы будут там. Я постоянно общаюсь с часовней. Они готовы. Как насчет тебя? – Ее глаза сужаются. – Ты все подготовил?

      Я киваю:

      – Костер, развлечение, жертвоприношение.

      Ее глаза загораются при этом последнем слове. Мне хочется пожалеть то существо, в которое она превратилась, но я не могу простить ей ни один из ее грехов. Она такая же мерзость, как и я.

      – Ты изменил свое мнение о том, что я сказала в прошлый раз? – Она начинает задирать юбку.

      – Прекрати! – Я держу ее взгляд.

      Она опускает юбку и надувает губы:

      – Все еще сердишься?

      – Перестань терроризировать Далилу. – Я испытываю радость, когда она морщится.

      – Она моя Дева. Пророк разрешил мне делать то, что…

      – Если я найду на ней еще один синяк или даже царапину, я вернусь к тебе.

      – Это угроза? – Она хлопает ресницами.

      – Ты знаешь место на реке примерно в акре от того места, где похоронена Вера? – Когда я произношу это имя, у меня в душе открывается рана, которая никогда не переставала кровоточить. Но это нужно сделать, и я должен это сделать сейчас.

      Она бледнеет и обходит вокруг стола, по глупости полагая, что кусок красного дерева может защитить ее от меня.

      – Почему ты это говоришь?

      – Потому что это то место, где я тебя утоплю. Я столько раз думал об этой глубокой воде. – Я смотрю на нее и вижу каждую частичку ее извращенного сердца и разбитой души. – Скалы там гладкие, ты знала? Вода со временем очистила их шероховатостей. Когда я захожу в воду, я делаю это босиком, чувствуя эти круглые камни под пальцами ног. Ты будешь биться, кричать, умолять. Твое платье пропитается водой. Там под дубами так холодно, что даже летом можно простудиться. – Она скрещивает руки, когда я встаю и подхожу к ней. – Ты будешь врать, как и всегда, и я запихну тебя под воду. А потом… – Я наклоняюсь и хватаю ее за подбородок, сильно сжимая его. – Блаженная тишина. Я оставлю твое тело там. Никто тебя не найдет. Я забуду о тебе, и вскоре ты станешь пищей для рыб, енотов, койотов. А потом ты просто исчезнешь. – Я улыбаюсь ей.

      – Адам, – шепчет она, ее глаза слезятся.

      Ее слезы больше не трогают меня. Надеюсь, она прольет их достаточно, чтобы утонуть.

      – Не надо. Обижать. Далилу. – Я выпускаю, поворачиваюсь и выхожу за дверь.

      Глава 7

      Далила.

      Воскресная церковная служба начинается с выступления детского хора на