Хорошая попытка. Александра Ковалева

свои причины, мужские, серьезные, стоящие. Их он рисует на своем лице. Не для меня – для себя. Нет, он не думает о том, что он низковат – не в этом дело. Он не думает об этом, нет. 168, 2 сантиметра – это отличный рост для мужчины, был выше среднего в средние века, он запомнил эту информацию, потому что у него мужской развитый мозг, а не по каким-то другим причинам. Он вновь ловит мой взгляд и снова отводит глаза. Его мимика становится еще мужественней, а подергивания и переминания – еще деловитей. Но это не связано с тем, что кто-то рассматривал его выходную стойку. Мужчины не стесняются и точно – не боятся. Ему с детства так говорили и приучили повторять.

      Вот она. Она крепко сжимает дерматиновую сумку с большими золотыми буквами DG. Она рассчитывает что-то в уме, периодически щуря глаза и поджимая губы. Кажется, она готовит серьезный разговор. Или, скорее, остроумный ответ мелкому обидчику. Именно этот ответ она должна была бы произнести в тот самый, в нужный момент. Бросить ему в лицо. И уйти, не оборачиваясь. Вот это было бы ловко. Вот так бы она заткнула его за пояс. Вот так она бы победила, и ей сейчас не пришлось бы забивать эту горечь фантазиями. Она так хочет проявиться. Она такого не заслужила. Она выбирает злиться, чтобы не чувствовать себя побежденной.

      Вот она. Она стоит, прислонившись к окну и почему-то старается не плакать. Она покачивается. Она поправляет выбившуюся прядь волос за ухо и неосознанно гладит меховую отделку капюшона своей зимней куртки защитного цвета. Это все не стоит того, но она не может остановиться думать.

      Вот он. Он держит в руках телефон. Он смотрит перед собой в пустоту. На нем болоньевая черная куртка, пегие джинсы и старые ботинки. Ему чуть за сорок, он кругловат и незаметно лысеет. Он сидит, широко расставив ноги, потому что так принято у уверенных мужчин, но глубокие складки у рта и на лбу говорят о нем больше, чем его сутулая спина. Он держится, крепится, но не может понять. Он куда-то бежал, чего-то достигал, с чем-то успешно боролся, иногда даже аккуратно шел по головам, он делал все, как положено, но теперь он сидит и не может понять, где его обещанное? Именно это – обещанное – он теперь недоуменно высматривает в пустоте перед собой. Вероятно, у него есть, дети, вероятно – у него все еще есть жена. Он все делал по правилам, шел по методичке, и вот здесь, в его «за сорок», он должен был быть уже не здесь. В методичке было написано: усердно работать, в методичке было написано – быть сильным, жениться, завести жилье и детей. Где он ошибся? Может быть нужен был другой порядок? Может быть тогда, в 1998-м, нужно было не туда повернуть? Или в 2001-м? У него нет сил все делать заново, он не думает о том, чтобы все делать заново. Он просто усиленно глушит в себе это странное чувство несбытости.

      Вот он. Он широко улыбается. Он полон веселья. Он говорит по телефону. На нем рубашка и пробковая шляпа. Он – в джунглях.

      «Алло, вышлите денег!» – кричит он радостно в свой телефон.

      «Добло-Кредит! Деньги до зарплаты!» – также радостно сообщает белое облачко