Хорошая попытка. Александра Ковалева

Все эти леваки, ненавижу леваков, объединились и нечаянно вломили апостолам смысловой, опять же, пропиздюлины. Вломили – и сами себе удивились. «А что, так можно было? – каждый раз удивлялись они, в очередной раз тыкая носом очередного белого мальчика-метаколонизатора в его лужицу. – Так что, получается, им можно было отвечать? Почему нам никто не сказал?»

      Внезапно венец творения – белый патриархальный мужчина средних лет – оказался виновен во всех смертных грехах. А самое страшное – он и сам давно знал, что в чем-то где-то виновен. Просто он-то, как взрослый уверенный в себе человек, смог это чувство вины подавить, загнать, в лучшем случае – конвертировать в психологические проекции, обесценивание альтернативных переживаний или, на худой конец, выдумать подходящие нормы для общества. Загнал подальше, залил цементом, и все – ни в чем не виноват, так положено. Ну правда, он же в жизни ни-ни, ничего такого ни разу. Не замечен, не привлекался, не состоял. Он, может, и видел, как некоторые непотребства творили другие представители его сословия, но он-то, он-то – ни при чем. Он не курил, он просто рядом стоял, мам.

      И тут его, ни в чем особенно не виновного, начали тыкать носом в лужицу: «поддерживал», «поощрял», «потворствовал», «молчаливо соглашался».

      – Да зачем столько стыда-то? Я не хочу нести коллективную ответственность, мне некомфортненько.

      – Потерпишь, ты же мужик, ты что – от одной пятилетки-ответки сдулся?

      И давай ржать.

      Венец творения прикрывал ладонями тестикулы.

      – Но позвольте…

      – Не позволим!

      – Но простите!

      – Не простим!

      – Но меня тоже угнетали!

      – Тю, да кто?

      – Эти… белые… мужчины средних лет…

      Волна безудержного хохота накрыла просторы и веси соцсетей и медиапространств.

      – Я имел в виду – злой социум! Злой социум меня тоже угнетал.

      – А кто формировал этот злой социум?