Птица, убившая меня. Александр Пикалов

начал без тебя, – сказал Сашка, вытирая нос, на котором остались следы белого порошка. – Ну что, ты следующий. Не стесняйся, не бойся, все проверено мной лично!

      Максим ощутил себя пловцом перед прыжком в бездну. Нужно было сделать только шаг вперед или назад. Максим набрал полную грудь воздуха и сделал шаг.

      Глава 4

      Детство – лучшая пора жизни даже не потому, что ты не обременен заботами и проблемами, не потому, что всю ответственность за тебя берут на себя родители. Главное, что есть в детстве – это ожидание праздника. Принесли тебе родители с работы шоколадку – праздник, сходили всей семьей в кино – снова праздник.

      В детстве мы с нетерпением ждем день рождения, Новый год, каникулы или просто выходные. И жизнь пролетает весело именно потому, что в ней есть место празднику.

      Становясь старше, взрослее, ответственнее, мы теряем радость. С каждым годом нас все меньше радуют маленькие приятные мелочи. Мы не ждем выходных, стирается радость от времени, проведенного с родными. Не радует день рождения, становясь просто датой, Новый год больше раздражает своей суетой, чем дарит ощущение сказки.

      Яркие вспышки радости уступают место серым будням. Мы не ждем ничего хорошего, просто существуем в этом мире.

      Максим пребывал в плохом настроении. Это, собственно, было его обычным состоянием через два дня после очередной дозы. Раздражало все: свет, звук собственного голоса, прикосновение одежды к телу.

      Максим вечером собирался к Дементьеву. Оставалось всего несколько часов, но именно эти часы тянулись невыносимо долго. Макс сидел в кресле напротив картины, которую закончил ночью, и старался не шевелиться и не издавать ни звука, чтобы не спровоцировать вспышку неконтролируемой ярости, не начать громить комнату и ломать вещи.

      Максим думал о том, как изменилась его жизнь. Как пропала радость существования. Какими мерзкими были дни. Только вспышки эйфории, вызванные употреблением белого порошка, оставались яркими пятнами.

      Оставались в жизни Макса и его картины. В моменты творчества Максим уходил в страну фантазии – это было схоже с приходом от наркотиков, но в этом случае отсутствовала ломка и болезненное возвращение в реальность.

      Застывая возле чистого листа, Максим просто отдавался рвущейся на волю стихии творчества. Руки сами выполняли всю работу, перенося образы, рожденные в сознании парня, на холст.

      Максим посмотрел на свою последнюю работу. Мрачные тона картины выражали внутренний мир Максима – изломанные фигуры людей, темное мрачно-кровавое небо, нависшее над бегущей толпой. Тоска и паника – вот что было сутью его работ. Дементьев по-прежнему покупал определенные вещи, но от некоторых его просто передергивало. Было видно, что Сашке просто тяжело смотреть на эти полотна. Заходя в комнату к Максиму, теперь он первым делом бросал взгляд на мольберт, зачастую прося Макса убрать холст или хотя бы накрыть его тканью.

      – Я еще пока со своей головой