Ладожский отшельник, или Аварийная посадка. Анастасия Калько

По территории постоянно сновали следователи, юристы, правозащитники и вездесущие журналисты с микрофонами, блокнотами и фотоаппаратами, прорывающиеся через любые преграды. У забора несколько раз собирались пикеты феминисток, требуя восстановить капитана Беркли на службе и ругая мужской шовинизм. Пару раз машина Мейерса попала в их окружение, и он наслушался о себе много «интересного».

      Однажды ушлый телеведущий прорвался даже в кабинет полковника и обрушил на него лавину вопросов, которые задавал уже на бегу, спасаясь от расправы.

      Кристин, которой приходилось едва ли не тяжелее всех, курила и материлась почти не переставая. С ней жаждали побеседовать все, кто был втянут в это дело.

      – Ты специально заварила эту кашу?! – рявкнула она однажды с порога, придя домой после очередного «веселого» денька с участием адвокатов, феминисток и кипящего от бешенства полковника.

      – Да, специально, – выглянула из кухни Марджи, отряхнув руки от муки. – А что я должна была, безропотно скушать все? За что меня уволили? За то, что я возразила Мейерсу и усомнилась в умственных способностях Ройстона? Эка невидаль! Нас после Афгана вообще «бешеными сучками» прозвали, и что нам – плакать?

      Она повела носом и ахнула:

      – Блин! Суп перекипает. Нет, кухня – это не мое.

      – Но готовишь ты вкусно, – Кристин вошла следом. – Марджи, от твоей борьбы страдаю и я. С одной стороны меня теребят ребята из Пентагона и твои юристы, с другой – пресса, а с третьей – полковник.

      – Он не в духе? – усмехнулась Марджи, снимая с огня тосканский томатный суп и поставив на его место спагетти по-милански. – Жаль, я упускаю такое зрелище.

      – Не в духе? – саркастически покачала головой Кристин. – Он напоминает мне носорога, севшего на ежа!

      Марджи от смеха даже выронила ложку, которой помешивала спагетти. От ее заливистого смеха Кристин тоже невольно улыбнулась.

      – И кто ты после этого, Беркли, – сказала она, – устроила мне такую карусель ужасов и ржешь!

      – Кони ржут, а я смеюсь, – парировала Марджи, потом уже серьезно сказала:

      – Извини, Кристин. Я не хотела создавать тебе проблемы. Мне очень неприятно от того, что тебе сейчас так тяжело приходится. Но мы обе знаем, что меня подставили. И я хочу поднять шум, привлечь внимание общественности, тогда легче будет доказать, что я не саботажница и не раззява.

      – Я вычисляю того, кто мог это устроить, – Кристин, у которой негодование уже сменилось пониманием и сочувствием, вкратце поведала Марджи о своих поисках. – Скорее всего, это кто-то из них, – она назвала имена пяти сослуживцев.

      – Вот так, работаешь с человеком столько лет, и не знаешь, что из него вылезет, – Марджи отошла к окну, закурила. – Это не первое мое разочарование в людях. И, думаю, далеко не последнее.

      Чтобы отвлечь Марджи от тяжелых мыслей, Кристин сменила тему.

      – Ты решила заняться итальянской кухней? – спросила она, кивнув на плиту.

      – Да, экспериментирую, – Марджи