Смейся, паяц!. Александр Каневский

полуклассик.

      – Почему вы не бываете у нас? – спросил он. Я растерялся и промямлил, что считаю себя ещё не вправе.

      – Напрасно, – ответил он, – мы читаем вас в газетах, слышим по радио – надо появляться, мы вас примем в Союз – у нас есть молодёжная секция.

      Совершенно ошеломлённый услышанным, я вдруг ляпнул:

      – А будет, где платить комсомольские взносы?

      Мусрепов и сидящий в кабинете его заместитель расхохотались:

      – Будет, будет, не волнуйтесь!

      И, наконец, вершина моего признания – звонок из ЦК комсомола: приходите, надо поговорить. Меня принял секретарь по пропаганде и предложил написать сценарий большого эстрадного обозрения, под условным названием «Мы с Целины», для показа на фестивале молодёжи и студентов в Москве.

      – С вами будет подписан договор в министерстве культуры, выдан аванс. Берётесь?

      – Да, – ответил я. – Но при одном условии: освободите меня от работы в ГУШОСДОРе.

      – Это почему?

      – Иначе у меня не будет времени для написания: я живу один, до семи занят на работе плюс куча дел по хозяйству – писать некогда, возьмусь и подведу!

      Комсомольский босс изучающе рассматривал меня.

      – Но вы ведь сбежите к себе в Киев.

      – Сбегу, – откровенно признался я. – Но сначала напишу.

      – Даёте честное слово?

      – Даю.

      Итак, всего через шесть месяцев после приезда я был освобождён от обязательной «послеинститутской отработки», о чём тут же написал письмо Даденкову и сообщил ему эту «радостную» для него весть. (Злой мальчик!)Потом была прощальная вечеринка в моём отделе. Ребята поздравляли меня, но больше всех радовался Завадский: он произнёс проникновенный прощальный тост и так искренне желал мне успеха, что я не удержался и омрачил его восторг, предупредив: если он будет обижать своих подчинённых, я вернусь и останусь у него в отделе пожизненно!

      В министерстве культуры меня приняли, минимум, как Джамбула Джабаева, с таким же почётом: ведь я был рекомендован самим ЦК комсомола! Попросили тут же написать заявку, составили договор на тысячу сто рублей (это была довольно приличная сумма!) и сразу выписали аванс двадцать пять процентов. Счастливый и гордый, я тут же побежал на почту и отправил сто рублей маме и папе в Киев и пятьдесят рублей Лёне в Москву. А на оставшиеся деньги мы с Ликой накупили такое количество продуктов и выпивки, на которое моя микроквартира не была рассчитана, мы отыскали единственное место, где можно было хранить это богатство – под тахтой, и периодически лазили туда, чтобы откусывать по куску колбасы.

      Освободившись от инженерства, я очень быстро выполнил заказ министерства культуры. Обозрение было принято с высокой оценкой, со мной полностью рассчитались, я закатил прощальный пир, накупил Лике кучу подарков и стал готовиться в дорогу: первого июня мама и папа праздновали двадцать пять лет совместной жизни, и я обещал им приехать на этот юбилей.

      Все оставшиеся