Это сказка!. В. Архангельский

слегка? – откликнулся я.

      – Значит, заметил, Зоркий Сокол.

      – Хук, Верная Рука.

      Действительно, я не раз обращал внимание на то, что когда ты здесь на Урале шутишь с людьми, они бросают на тебя быстрый-быстрый пристальный или испытывающий взгляд и как бы соображают, нет ли в твоей шутке оскорбления или что же ты этой шуткой сказать хочешь. Это все происходит в десятые доли секунды, но ты это чувствуешь на подсознательном уровне.

      В Питере, да и у нас на Русском Севере, люди моментально включаются в этот игровой процесс и отвечают на шутку шуткой, а ты им опять пасуешь. Происходит такой быстрый и веселый пинг-понг, перебросился с человеком парой шуток и как бы подзарядился.

      – Но, в целом, народ здесь покладистый, можно сказать, душевный, с огоньком. А, еще я заметил, здесь все проще. Нет тебе высокого штиля высказываний питерских интеллигентов, все – прямолинейно и перпендикулярно. Есть приятные исключения, например, «Уральские пельмени», – продолжил разговор я.

      – Эт точно, – согласился Саня. – Но, я смотрю, долгое проживание вдали от твоего любимого Севера, наложило на тебя отпечаток. Интеллигент – он всегда употребит в качестве прилагательного слово «петербуржский» (Саня тщательно произнес букву «ж») а не – «питерский». Давай, намахнем под пельмени, – предложил он. – Без шуток…

      Саню хоронили на следующий день на Лесном кладбище. Томы на похоронах не было, она и голову-то с трудом отрывала от подушки. На кладбище было человек около пятисот. Я подумал, что на моих похоронах, наверное, и десятой части такого количества людей не будет. Большую часть людей я не знал и даже не видел раньше никогда. Рядом с гробом стояли трое Сашкиных дочерей со своими мужьями и детьми, Юрка, Андрюха Лавров – студенческий друг и компаньон Сани. Я стоял по другую сторону гроба прямо напротив Юрки.

      – Жи́вый в помощи Вышняго, в кро́ве Бога Небесного водворится.., – зазвучал густой голос священника. Батюшка очень сосредоточенно и, я бы даже сказал, весьма торжественно провел чин отпевания. По окончании службы священник произнес проникновенную проповедь о смысле жизни, о нашем коротком земном странствии, о том, что человек не умирает, закончив свою речь словами пророка Осии: «Смерть! где твое жало? Ад! Где твоя победа?»

      Затем, как иногда бывает в таких случаях, повисла по-настоящему гробовая тишина, безо всякого переносного смысла. Никто не решался выступить первым, пауза затягивалась. Юрка вопрошающе посмотрел на меня. Я пробрался к изголовью Сани и речь полились сама собой, помимо моей воли и каких-либо усилий с моей стороны. Про Саню было говорить легко, не было необходимости ничего придумывать, не нужно было подыскивать слова, они лились сами из глубины моей души. Закончил я свое выступление словами: «Слава Богу за все» и перекрестился. Дочери Сани и Юрка с благодарностью посмотрели на меня. Я поймал взгляд батюшки и понял, что он узнал во мне своего – «инакомыслящего». После меня было уже много выступающих.

      Сразу же после похорон мы с Сашкиными дочерьми и Юркой приехали в больничную