В тени Холокоста. Дневник Рении. Рения Шпигель

чем вы говорите, дорогой сосед? Ясно сказано, что в случае тревоги надо стучать по рельсу, – говорит сосед.

      Сосед 2:

      – Какого черта? Вы что, с ума сошли? В случае тревоги ничего не надо делать, просто тихо стоять в воротах.

      С:

      – Кажется, я здесь комендант, и я знаю, что делать! Ну вот, пожалуйста, везде бьют гонги, Казя! Сковородка и рельс, бей по обоим.

      Н:

      – А что насчет нарукавной повязки?

      С:

      – Простите?! Не говорите мне, что делать. Если будете все время со мной спорить, я немедленно подам старшему по дому прошение об отставке. А вам, разумеется, придется заплатить штраф.

      Соседка:

      – Тише! Я только детей уложила, а вы такой шум подняли. Что происходит? Нужен порядок. Дайте порядочным людям спокойно жить. Вы комендант, а вместо того чтобы обеспечить покой и тишину, вы шумите на всю округу, будите детей, поднимаете с постели порядочных людей.

      С:

      – Милая дама, была тревога…

      Соседка 3:

      – Какая тревога, какая тревога? Пани Петрожкова, вы ее слышали? Я только что смогла уложить детей. Генё болен, доктор сказал, ему нужен покой. А тут суматоха на весь дом среди ночи. Неслыханно! Вы когда-нибудь слышали о таком?

      Пани Петрожкова:

      – Да, дорогая, настоящий переполох.

      Сосед 2:

      – Говорил я вам, что надо стоять тихо и ждать, пока…

      Зося:

      – У мамы мигрень. Она сказала, чтобы вы немедленно замолчали, или она вызовет полицию.

      С:

      – Я здесь комендант, ответственность на мне, так что я делаю, что считаю нужным, и меня не волнуют какие-то болезни. Казя, еще удар по бочке!

      Констебль:

      – Что здесь происходит? Разойдитесь по квартирам. Тревога давно кончилась. Сколько крика! Шум! Беру на заметку. Все жители дома 13 по улице Несчесливска заплатят штраф за то, что устроили шум.

      П:

      – Вот так комендант!

      4 мая 1939 г.

      Давно ничего тебе не рассказывала. Почему? А я знаю – почему? Я сейчас учу французский и еду к Ерщине[11]. Написала работу по романской живописи и теперь планирую, вернее, уже начала писать немецкий текст. Вчера, 3 мая, участвовала в марше, поэтому сегодня мне нездоровится. Вымокла под дождем. После нашего последнего разговора многое изменилось. Мама и Арианка уехали в Лодзь. Я в плохих отношениях с Брюхлой. Она не стала меня экзаменовать по греческому и сказала директору, что я все время только болтаюсь с Норой. Это мне рассказала Ирка, но Ирка любит сплетничать. Был школьный вечер, но я не ходила. Луна, наоборот, выпендривалась как могла. Почему-то эта идиотка вообразила, что она моя соперница! Моя соперница! Мне дела нет до ее выступления. Нет, мне совершенно все равно, просто мне кое-что об этом известно. Не могу сказать, что я хвастаюсь. Чувствую, что однажды она станет артисткой кабаре (это видно по ее волосам и движениям), а у меня другие планы (я так думаю), так что наши пути не пересекутся, и глупо говорить, что Луна может быть моей соперницей. Сегодня я объявляю войну – внутреннюю войну. Я ей вчера сказала об этом, и я не отступлю. А случилось то, что

11

Станислав Ерщина – специалист по полонистике, преподаватель, основатель и директор педагогического колледжа в польском городе Кельце.