Пять ржавых кос. Владимир Витальевич Тренин

Некоторых мучали кошмары. Учитель одним движением превращал плохие, злые сны в добрые сказки.

      А меня обыскивали эти уроды. От бессилья, сам не ожидая от себя, я вдруг крепко укусил прокуренного пацана за нос, тот завизжал, я сжал зубы сильнее.

      – Ах ты, сука! – крикнул в ухо их подельник сзади и ткнул ножичком в район глаза.

      Удар мне пришелся слева, в бровь. Я заорал, шакалёнок вырвался, схватился за нос и быстро, расталкивая редких зрителей, двинулся по ряду. В зале включили свет, фильм остановили. Ко мне подбежала, какая-то женщина.

      – Что происходит? Почему ты кричишь? – запыхавшись, спросила она.

      Я оглянулся, на меня испуганно смотрели мальчики и девочки. Грабителей и след простыл.

      – Фильм скучный, заснул, ударился о спинку кресла, проснулся, кровь идёт, испугался.

      По левой стороне лица действительно текла кровь. Сотрудница кинотеатра покачала головой, она не поверила, протянула мне платок.

      – Вытрись.

      Я переложил монеты из потной ладони в карман и взял белый лоскут. Мы вышли из зала. За спиной погас свет, запустили фильм дальше.

      Я стоял у автомата с газировкой рядом с винным магазином, зажав бровь окровавленной тряпкой. Пил четвёртый стакан лимонада.

      Перестройка набирала обороты, и большой стране оставалось жить два года.

      12

      Прошло пять лет, три из которых я обитал в другом, новом районе. В жаркое и трудное лето поступления, решил вспомнить детство, съездить погулять по старым тропинкам, искупаться на карьере.

      Немецкая улица оказалась тесной, грязной аллеей с перекошенной плиткой. Окружали её бурые, обшарпанные пятиэтажки. Вдоль дороги стояли скамейки, территория вокруг которых, была заплёвана, обсыпана окурками и завалена пустой пивной тарой. Автомат с газировкой у винного магазина не работал, сиротливый и ржавый свидетель другой эпохи, странно, что его ещё не сдали на металлолом.

      Карьер не изменился, только дома подступили совсем близко, а в целом, всё как тогда, в первый раз: прозрачная изумрудная вода и серые глыбы песчаника, с жилами белого кварца.

      Я плавал, загорал, и, красиво, как мне казалось, прыгал с высокого обрыва. Пора домой. Я натянул штаны и футболку, вскарабкался по крутому каменному склону. Вылез наверх, отряхнул джинсы и поднял глаза: – «Вот же прыгун херов, и надо было выпендриваться!»

      Меня ждали, обступили полукругом незнакомые ребята, их было семь человек. Зачем так много на одного. Я понял, сейчас будут бить.

      Присел и стал перевязывать шнурок на правом кеде.

      – Нормально ныряешь, – сказал центровой, широколицый парень с редкими усиками.

      – Здесь и научился, – я выпрямился, посмотрел усатому в глаза, а затем оглядел всю компанию.

      – С какого района?

      – С Немецкой улицы, – ответил я без промедления.

      – Чего-то, мы тебя тут не видели раньше?

      – На карьер давно не ходил, некогда было – сказал я, а мысли метались, как буду прорываться.

      По левую руку от главаря