Империя добра. Павел Евгеньевич Рябцев

какое оружие бывает и как оно работает? Может быть, это тоже игра, просто раньше я не обращал на неё внимание? Потому всё так же легко, как в обычной игре, а управлять ещё проще. И вот я и должен начать игру, это как новый уровень. Я просто перехожу на новый уровень и так как нет текста на экране, я понимаю задание внутри себя. Да, это так, это новая миссия, которую мне нужно сделать. Я пойду к нему первый – это и есть моя миссия, – и все оно объясню. И когда я сделаю всё как надо, то будет новый уровень и вот тогда мы все вместе и окажемся. Что-то руки ходят сами от таких мыслей, как всё непривычно на этом новом уровне. Но ничего. Я прошёл много уровней – пройду и этот. Я много получил на баланс, когда прохожу уровни, ведь я здорово это делаю. Сейчас будет не хуже.

      6.0

      Занималось утро. Лучи касались земли неловко, несмело, хотя делали это каждый день бессчетное количество лет. Светало стремительно, будто жизнь спешила начаться и успеть много за короткий срок. Не осталось сомнений, горечи обиды, негодования, отступили страхи, всем им просто не осталось места в этом свежем душистом светлом воздухе.

      Д

      Покачиваясь вперёд и назад на перекладине, бегая на месте на беговой дорожке, отжимаясь и качая пресс, я делаю его поистине счастливым. Он счастлив от того, что я делаю то, что он говорит, но не только. Ведь когда у меня плохо получается, он расстраивается так, будто это не получилось у него. Какой он славный. Я хочу сблизится с ним, вот только не могу понять для чего, я же не испытываю к нему тех чувств, что испытывает женщина к мужчине. Я совсем не хочу его, я не мечтаю о том, о чем мечтала раньше, стоя нагой у окна и глядя в сад. Надеюсь, что это не ради мести Наблюдателю. Очень надеюсь. Но как я могу знать наверняка, если я сама себя не знаю?

      Я делаю его поистине счастливым, просто прикоснувшись к нему. Что же, пусть так и будет. Пусть я дам ему так немного для меня, но так значительно для него. Как ребенок, он улыбается и подставляет мне свое ухо, кода я шепчу всякие приятности, а солнцу лицо. И от этого хорошо нам троим, и тепло, и светло.

      Так странно быть рядом с таким красивым, мужественным атлетом и не чувствовать к нему влечения, и не испытывать от него импульсов страсти. Он не обнимает меня за талию, вообще не трогает меня, не тянется губами с поцелуем к моим губам, не делает двусмысленные намеки, вообще не направляет разговор в подобное русло. И я от этого не страдаю. Я словно становлюсь другой рядом с ним, светлой, что ли. Не серый балахон на мне в этот момент а белоснежный хитон, веса которого и покалываний я даже не чувствую. Не любовь это, а служение, одухотворенное таинство. Я же грешница, но мне повезло – я нашла свой алтарь. Теперь я могу помолиться перед ним и обрести бога, а вместе с ним и надежду на спасение.

      6.1

      Высоко над бетонной клеткой висело солнце. Ровно над ней висело. Стоял жаркий летний полдень, разделив сегодняшнюю жизнь, на до и после. Шелестела листва от осторожных прикосновений ветра.      Всё живое дышало глубоко и не могло надышаться, желая запомнить