Поворот в сторону перекрестка. Якушева Екатерина Александровна

хоть что-нибудь, – потребовал я.

      Кристина отрицательно покачала головой. Она вновь попыталась уйти, и я опять преградил ей путь.

      – Просто поверь, – взмолилась девушка. – Просто поверь и отпусти. Все это не закончится добром.

      Кристина оглянулась по сторонам как затравленный маленький зверек. Что-то кольнуло внутри меня. Она не просто боялась, она была в панике. И кто знает, сколько отделяет ее от безумия, на почве неимоверного всепоглощающего страха. Осознав это, я будто бы понял, что нужно делать.

      ***

      Тонкое и бледное, как белый фарфор запястье, охваченное лишь мягкой тканью пальто, казалось до неприличия хрупким. И все же я и не думал разжимать своих пальцев, надежно удерживающих его как стальной замок. Кристина, изо всех сил вырывающаяся в начале, в какой-то момент лишь покорно приняла судьбу, и почти уже добровольно следовала за мной вверх по узкой лестнице.

      – Куда мы идем? Куда мы… – ее слова поглотил тихий плач.

      Я не видел смысла останавливаться на полпути, чтобы попытаться ее утешить. Только осуществив задуманное, я мог объяснить все так, чтобы она поняла.

      Оттого что рядом находился заброшенный завод, имеющий неофициальный статус репетиционной базы, пристанищем для многих музыкантов, это недорогое кафе часто пользовалось спросом у таких, как я. Бедных и ищущих приключений бродяг. Поэтому по дороге никто не обратил на нас ни малейшего внимания. Пробирающаяся наверх парочка, едва ли выбивались из колорита местных завсегдатаев, к тому же мы не нарушали чей-то покой.

      На втором этаже «Льва» располагались жилые комнаты, которые частенько сдавались за небольшие деньги нуждающимся в ночлеге, или просто перебравшим клиентам, после веселых посиделок. Вот только наш дуэт проигнорировал выход с лестницы на него, как и выход на третий, пустовавший этаж. Мы поднялись на самый верх, где железная дверь, ведущая на крышу, всегда бывала открыта, не став досадным исключением и в этот раз.

      Вечер зимой наступал предательски быстро, однако сейчас его темнота оказывалась как нельзя кстати. Она скрывала всякого, кто мог подняться на крышу обычного трехэтажного здания, не в самом престижном и густонаселенном районе города, и это играло на руку мне, и в особенности Кристине, неистово желавшей спрятаться самой и спрятать все свои секреты от чужих глаз.

      – Зачем мы сюда поднялись? – хрипло спросила девушка. Ее голос истомившийся плачем внезапно подвел ее. Я, наконец, отпустил ее руку.

      – Здесь нас никто не увидит, не услышит. Отсюда есть выход на пожарную лестницу. Если захочешь, то никто и не узнает, как ты покинула кафе, или вообще, что ты была в нем. Все, что скажешь, останется на этой крыше. Я не требую от тебя многого, просто поговори со мной.

      Кристина долго на меня смотрела, будто обдумывая услышанные слова. Ее огромные глаза больше не были полны слез, но все еще блестели как два огромных зеленых опала. Я не мог долго выдержать ее взгляда. В попытке добраться до правды, я, кажется, переборщил с методами, и теперь ощущал собственный укор. Я отошел