Чем никогда – баллада о писателе. Евгений Владимирович Жироухов

твоим голубым глазам…»

      10.

      В общежитской драке разбили нос и вывихнули руку. Пришлось взять бюллетень. Но, как говорится, что бог ни делает – всё к лучшему. Днём соседей по комнате не было, и он, накинув щеколду на дверь, в полном полёте вдохновения, левой рукой, положив правую руку возле тетрадки, гнал быстрые строчки, словно их кто-то ему диктовал. Закончилась синяя тетрадь и заключительные фразы «Холостого выстрела» дописывал на внутренней стороне обложки.

      Навестил Ксения. Ксюша принесла домашних вареников с картошкой и солёной кильки. Забрала для перепечатки тетрадь с законченным романом, обещав горячо, будто сама себе клялась, что перепечатает его в сверх рекордные сроки. Категорически отказалась брать деньги за свою работу. Пригласила в гости – познакомить с мамой.

      Относительно Ксюши, худенькой, энергичной девушки, никаких половых импульсов не возникало. Для снятия мужского напряжения заезжал в Марьину Рощу к давнишней знакомой – «общей давалке» Соньке. Не получалось уподобиться монашеской отрешенности классиков русской литературы, как их представляла социалистическое литературоведение. Случалось и напиваться до трясучего похмелья, и в драках на общежитской кухне махаться с криком «всех порешу… где мой кортик!..». И по бабам тянуло прошвырнуться, когда вдохновенье иссякало.

      А Ксюша, судя по всему, готова была не только душу, но и тело положить во славу новой русской литературы. В её голубых глазах пылал, как любили выражаться классики, огонь страсти. Познакомила с мамой, а жили они в коммуналке трёхэтажного дома недалеко от тюрьмы «Матросская тишина» и вся комната по стенам в книжных полках, на круглом столике – массивный как рояль, чёрный железный «ундервуд». И мама смотрела на гостя весьма благожелательно, как на будущего зятя.

      Машинописный вариант «Холостого выстрела» был изготовлен в четырёх экземплярах. Последний экземпляр получился совсем слепой и трудно читаемый, но Ксюша сказала, что его в редакции носить не нужно, а оставить в своём архиве для «дальнейшего размножения, если понадобиться». Правили машинописную рукопись вместе, и некоторые страницы Ксюша перепечатывала заново. Упаковали в три папочки с завязками, и направленный по указанным Ксюшей адресам Анатолий развёз свой роман.

      Опять началось то жгучее чувство ожидания, как и бывало в истории с пиратскими рассказами, когда утром, проснувшись, первым делом возникали мысли о конверте с ответом в почтовом ящике. Но, страшно было даже подумать, что если с романом случится тот же итог – сердечный ожог будет больнее. Может быть даже со смертельным запоем от невыносимой обиды на самого себя за ошибочно выбранный жизненный путь.