О гидах и людях. Екатерина Тишанинова

монгольскими авиалиниями. Единственным существенным минусом при этом перемещении казалась разница во времени: дорога от Москвы до Иркутска занимает часов 5, и это значит, что вся ночь выпадает из моей жизни напрочь. Ну да ладно, подумала я, зато стыковка нормальная. Тогда я ещё не представляла, что меня ждёт.

      Благополучно прилетев в Иркутск, я выяснила, что тамошний международный аэропорт – это несколько увеличенная и перестроенная избушка на курьих ножках. Пусть иркутяне не кидаются в меня тапками – это было до того, как они отгрохали новое здание, большое и красивое, вполне достойное почётного звания международного аэропорта. Так вот, прилетела я в Иркутск, терпеливо дождалась регистрации и досмотра на рейс до Улан-Батора, прошла паспортный контроль, немилосердно зевая после отсутствовавшей в тех сутках ночи, и уселась на металлическое сиденье возле выхода в ожидании посадки.

      Ровно в 10 утра, когда мы, в теории, должны были уже если не взмывать в небо, то хотя бы рулить по аэродрому в направлении взлётной полосы, в помещении оживился динамик и бесстрастным голосом сообщил нам, что рейс до Улан-Батора задержан на час в связи с погодными условиями. Делать нечего, пришлось клевать носом у выхода на холодном и жёстком железном стуле ещё час. И всё зачем? Только для того, чтобы через час услышать в динамике тот же голос, дающий знать, что рейс до Улан-Батора задержан ещё на час. Когда и это время миновало, вместо спасительного приглашения на посадку мы услышали всё тот же голос, обрекающий нас ещё на два часа томительного ожидания. Чтобы был понятен весь трагизм ситуации, напомню, что аэропорт в Иркутске на тот момент представлял собой слегка модернизированный сарай. Это значит, что у выхода на посадку не было ровным счётом ничего, кроме туалета – и на том спасибо. Небольшое замкнутое пространство, несколько рядов металлических сидений и глас свыше в динамике, от которого непостижимым образом оказалась зависима наша дальнейшая судьба. Никаких вам магазинов Duty-free, кафешек, газетных киосков и кофейных автоматов – всё это было роскошью, нам недоступной. Более того, запертые в небольшой комнатке в несколько квадратных метров, мы неожиданно оказались на «ничейной земле», потому что из России нас юридически уже радостно выставили, а в Монголию мы никак не могли влететь при всём желании.

      День шёл своим чередом, глас свыше периодически возникал из небытия, чтобы поведать нам, что наш рейс всё ещё задерживается на неопределённое время. Мы, пленники гражданской авиации, страждущие у выхода, уже начали думать, что в Улан-Баторе к нашему прилёту спешно строится аэропорт, ибо за его отсутствием наш рейс негде принять. Взывать о помощи было решительно не к кому – сотрудники аэропорта и представители монгольских авиалиний предусмотрительно не показывались нам на глаза. Вспомнили про нас только часа в 3 дня, когда у некоторых членов нашей вынужденной компании начали появляться ассоциации