Невероятная жизнь малышки Зурбаге. ЛиЛу

в окружение белоснежных простыней, вскрикнула, выкинула увесистые сумки в разные стороны, отборно матерясь и подхватив подол юбки, как охотничья собака, в три прыжка преодолела расстояние в десять метров от нашей калитки до своего дома. Я не успела осознать, что произошло, как со спины услышала истеричный смех моей мамы. Уже много лет, с тех пор как мы сбежали из Владимира, мама так искренне не смеялась. Я не смогла сдержаться и тоже начала хохотать. Бывало ли у вас так, чтобы несколько минут, а по ощущениям часов вы сменялись так сильно, что уже невыносим начинал болеть живот. Глаза щипало от слёз, а силы потихоньку покидали наши трясущиеся в конвульсиях тела. Спустя, как мне показалось несколько часов, мы кое-как разогнулись и поползли без сил в дом. Дома нам ничего не оставалось как лечь. Пока мы не уснули, приступы смеха ещё несколько раз заставляли нас садиться в кроватях от боли в районе пресса. Следующее утро тоже началось с петухов. Опять с ломотой во всём теле и жутким обезвоживанием мы хотели пойти в огород к колодцу, чтобы попить прямо из ведра. Но открыв дверь уже мы перепугались. Перед нами стояла вчерашняя бабушка. В руках она держала большую корзину, из которой невероятно вкусно пахло. Бабушка в свете солнечных лучей показалась мне сказочной старушкой. Такой морщинистой кожи я в жизни не видела. Но лицо было хоть и строгое, но очень доброжелательное. Бабушка посмотрела на нас и очень сурово назвала нас растрёпами и приказала, чтобы через пять минут мы умытые, причёсанные и одетые ждали ее на лавочке у стола в огороде. Её тон был настолько строгим, что мы без размышлений побежали выполнять приказ. Ровно через пять минут, одетые и умытые мы сидели у садового столика, который преобразился до неузнаваемости. Накрытый красивой скатертью и сервированный разномастной посудой и столовыми приборами. А уж чего на нём только не было. Пирожки, хлеб, сливочное масло и сыр, сметана и блины, варенье и мед. Посредине стола стоял самовар. Для меня это всё было как из старой советской сказки. Бабушку звали Зоя Михайловна. Жилых в деревне осталось не больше пяти домов, из них круглый год, только два, а остальные заселяются ближе к весне и опустеют с холодами. Зоя Михайловна не знала, что в этот дом приедут жильцы, потому что с тех пор, как дети забрали в город бывшую хозяйку, дом стоял законсервированный. Первый раз за много лет она увидела людей во дворе и меньше всего ждала кого-то вроде меня.

      Другую старушку звали Полина Семёновна, и она с Зоей Михайловной оказались невероятно добрыми старушками. Они были знакомы с детства. Ровесницы и похожие друг на друга, как две капли воды эти старушки вели равный бой с перевесом то одну, то в другую сторону. Мы стали для них очередной возможностью побороться.

      Зоя Михайловна дошла до Берлин, на фронт ушла молоденькой девочкой. Во время войны она потеряла всю свою семью. Старших братьев на фронте, младших сестер и мать в тылу. Когда война закончилась у неё осталось только старенькая бабушка, которая сохранила дом от мародеров