Каникулы Каина: Поэтика промежутка в берлинских стихах В.Ф. Ходасевича. Ярослава Ананко

88.

      В письме к Шкловскому от 25 мая 1924 года Тынянов, выворачивая аналогию Ходасевич – Тютчев наизнанку, замечает, что «Тютчев был для Пушкина Ходасевичем»89. В свете тютчевского субстрата в тыняновском моделировании Ходасевича напрашивается вопрос, не является ли эта параллелизация попыткой придать стихам Ходасевича статус «стихотворений, присланных из Германии» – так называлась подборка стихов Тютчева, опубликованная в пушкинском «Современнике»90. При этом перекличка «Современника» 1836 года с «Русским современником» за 1924 год («Промежуток» был опубликован в четвертом номере) придавала игре в историко-литературные аналогии еще больший азарт (первое название «Промежутка» было «Высокая игра»)91.

      «Тютчевская» несовременность Ходасевича становится топосом, по крайней мере в устах Шкловского. Так, в третьем номере «Русского современника» выходят статья Шкловского «Синхронисты и современники» и рецензия Бориса Томашевского на книгу Ходасевича «Поэтическое хозяйство Пушкина»92. Соседство с Ходасевичем и другими авторами номера озадачило и смутило Шкловского. По его собственному свидетельству, в письме в редакцию он «выразил удивление тому, что оказался современником Тютчеву и Пруткову, не отрицая самого факта, но категорически отрицал свою одновременность с Абрамом Эфросом и Ходасевичем, утверждая, что это только хронологическая иллюзия»93. Шкловский гротескно форсирует тыняновскую оценку Ходасевича из «Промежутка». Современность Ходасевича – «хронологическая иллюзия» промежутка, интегральный курьез синхронии94.

      Диссонансы синхронии и диахронии обнажают зазор между по определению ангажированной перспективой современности и эволюционной оптикой. По мнению Мариэтты Чудаковой, критические статьи Тынянова («Литературное сегодня» и «Промежуток») обозначили тогдашние представления формалистов о том, как «должна бы оцениваться эта [современная] литература <…> при допущении, что она <…> управляется законами литературной эволюции»95. Однако исследовательница отмечает, что формалисты (и в том числе Тынянов) в своих критических подходах (отходах) к современной литературе «абсолютизировали, излишне стабилизировали» и тем самым «сузили» возможности собственной концепции96. Литературная эволюция предполагает динамику и постоянное обновление за счет периферии, и, «будучи не только научной школой, но и литературной группой», формалисты в критике сделали ведущей ставку на собственные вкусы, с присущим им игнорированием консерватизма и тотальной установкой на обновление97. Чудакова упрекает формалистов в том, что они не разглядели набиравшую в эти годы обороты подмену «инерции изменения» – «инерцией подавления» и бессознательно, упиваясь собственной авторитетностью,

89

Цит. по: Тоддес 1986: 101.

90

См. Тютчев 1836a, 1836b, 1837.

91

Первые упоминания о готовящейся статье (будущем «Промежутке») Тынянов сделал в анкете в июне 1924 года (см. Тоддес, Чудаков, Чудакова 1977: 471).

92

См. Шкловский 1924 и Томашевский 1924.

93

Шкловский 1990: 370.

94

Ирена Ронен в своей статье «Вкусы и современники» фокусирует сложные отношения между формалистами и Ходасевичем. Развивая концепцию литературной синхронии Романа Якобсона, исследовательница предлагает ввести для обозначения схождения и расхождения вкусов в одном поколении лингвистические понятия конвергенции и дивергенции. Ронен (2004: 202–203) отмечает, что если при отборе классиков для литературоведческих работ вкусы Ходасевича и формалистов конвергентны, то при оценке современного литературного процесса они категорически расходятся.

95

Чудакова 1998: 391.

96

Там же: 395.

97

Там же.