В небо на сломанных крыльях. Как мы на костылях и каталках спасали Вселенную. Евгений Давидюк

– не насквозь идёт… Так вот, никто этого, как она туда заходит, вокруг не видит. Кроме меня! Я даже спрашивал тех, кто мимо проходил. Э, нет, все стерильные, никто не видит!»

      – А ты, значит, видишь. Один, – говорю Еноту. – И часто?

      Ну, думаю: если Енот скажет, что «да, каждый день!» – всё, с головой он дружить перестал, галлюцинации у него.

      – Э, нет, – говорит он. – Только один раз ещё было. Днём. Я чую, она почему-то сама не замечает, что я всё вижу… Вот ещё одна загадка! Давай попробуем подловить! Может, и ты увидишь!

      – Давай, – говорю. – Кроме шуток. Ты ж друг. Я тебе обещал поверить, а ты обещал проверить.

      А он опять про то же:

      «Сначала надо проверить, запомнишь ли ты мой рассказ. Через часок-другой… И, вообще, у неё, похоже, вместо ног штыри».

      Тут я решил его успокоить: мало ли что с тихушником случиться может:

      «Ну, штыри вместо ног – тут у нас не прикол и не загадка, – говорю ему. – Ты ж сам понимаешь, какой мы тут контингент».

      Он мне на это:

      «Э, нет. Я-то понимаю, какой контингент, но что-то здесь не то. К тому же иногда эти штыри кажутся совершенно нормальными ногами. На пляже, например… И вообще, я не собираюсь тебе ничего доказывать, – говорит он мне с абсолютным спокойствием и даже так… вычурно, красиво, как помещик из книги: – Ибо понимаю, что чем больше буду доказывать, тем более глупо буду выглядеть в твоих глазах. Потому – увидишь всё сам. Увидишь и сделаешь выводы. Если тебе память не сотрут…»

      Тут я встрял, Андрюха, перебил его нарочно. Думаю, надо отвлечь. А сам по ходу соображаю: Енот так классно всё описал, что невольно поверишь… А как в такое поверить? В общем, говорю Еноту:

      «Прости, что перебиваю, но ты ж помнишь, как в прошлом году некоторые из наших откручивали у себя на ногах гайки на аппарате Илизарова? Просто так, от нечего делать! Гайки крутятся – весело же! Потом за такие вещи получали по рукам и „по мозгам“ от заведующего отделения. Только вот мистики я во всём этом не вижу».

      Енот, однако, услышал в моём разоблачении своё:

      «Ты хочешь сказать, что я не понимаю разницы между открученной гайкой на внешнем аппарате и вытянутой из ноги пластиной во-от такой длины?»

      Тут я скис, честно – сам дураком показаться не хотел… дай Енота злить…

      «Извини, – говорю, – просто подумал…»

      Тут мой друг Серёга Лучин замолчал и стал двигать очередную шашку-камикадзе.

      Я сделал вид, что буду размышлять над ходом долго.

      Казалось Серёга вообще не думает об игре – сплошные поддавки. Он как будто услышал мою мысль:

      – Ну, я решил играть с Енотом в поддавки: «в общем, Димыч, верю тебе, готов вместе с тобой в эту игру играть, за девочкой следить, которая тебе так понравилась». Напрягало только одно в тот день: он каждые десять минут, пока мы были вместе, спрашивал, помню ли я о том, что он мне рассказал… И я спросил его напрямую:

      «Димыч, ты чего мне амнезию прописываешь в медицинскую карту?»

      Тут он мне и колется,