Ветви Ихуа. Александр Соловьёв

в засады залегли, ждут его – ночного охотника, которому пофартило выжить.

      Предполагать-то он умеет, он тоже может быть хитрым…

      Злобные желания захлестнули Сигурда.

      – Отомщу… покараю… – заскрежетал зубами и беззвучно затрясся – не-то от плача, не то от безумного смеха.

      Пережди этот день, а вечером в разведку сходи… Ведь дядя Огин может быть еще…

      Он бросился к килуну, развернул его и потащил обратно в чащу по вчерашнему следу. Когда лес сгустился, и свет перестал нещадно выедать глаза, Сигурд свернул к склону.

      Подойти к самому краю мешали заросли.

      Сигурд выхватил нож и в два счета отсек килуну заднюю ногу. Откинув ее в сторону, снял трос, затолкал тушу в расщелину между двумя валунами, привалил камнями и ветками. Схватил окорок, бросился в чащу, наполненную теплым, влажным воздухом.

      Отбежав на полмили, он присел на поваленный ствол и прямо у себя на коленях стал свежевать килунью ногу. Сроду ему не приходилось шкуру выбрасывать, – все, что на охоте добыто, на хозяйство шло. Содранного куска на целый бутс хватило бы. Сигурд запихнул его под ствол. Вырезал фунтовый клин мяса, секунду поколебался и, впившись зубами, отгрыз ломоть. Сырое мясо ему и раньше приходилось есть, но килунину – впервинку. Жестко, невкусно, смердюче… Следовало бы трав поискать, да разве нынче до роскошества? – сытость нужна.

      Съев столько, сколько влезло в просторный желудок, Сигурд разгреб рядом со стволом хвою, вырыл ножом и руками яму глубиной в локоть. Он порыскал вокруг, срезал два куста жгучки. Выстелил ими дно ямы, переложил мясо, заранее разделив его на несколько кусков, тщательно накрыл жгучкой, засыпал землей, а сверху – хвоей.

      После этого опять двинулся к краю леса. Солнце поднялось выше. Теперь гора была освещена иначе, да и он смотрел на нее с нового угла. Изо всех сил щурясь, Сигурд долго и внимательно изучал местность. Ему показалось, что из-за бугристого верхняка плато что-то поблескивает, но это мог быть просто гладкий камень. У Мерло и некоторых старших бигемов были «пригляды» – такие штуки, отнятые у белобрысых, – они позволяли видеть то, что вдалеке, так, точно рядом стоишь. Эх, не было у Сигурда такого «пригляда»…

      – Отомщу, – снова прошипел Сигурд, и слова эти немного притупили боль.

      Место было небезопасное, и он снова перебрался вглубь леса. Опустившись по отрогу к реке, напился воды и вернулся в заросли. Тут же, на склоне, нашел ложбинку, наполненную хвоей, и улегся в нее. Пролежав некоторое время с закрытыми глазами, он заснул.

      Его разбудил внезапный шум. Вскочив, он прислушался, но, должно быть, то был только всплеск крупной рыбы.

      Сигурд прикинул, не сходить ли снова на край леса. Сколько времени? Два или начало третьего. Он на всякий случай глянул на часы: так и есть. Сигурд спустился на несколько шагов, поднялся вверх по склону, но, в конце концов, вернулся на прежнее место, улегся и снова задремал.

      Когда он проснулся, воздух был прохладнее, а свет стал мягче.

      Солнце спряталось за Антару. Где-то там, на равнинах, которые